– Доброе утро, – пробормотал спросонья. – Чего не спишь?
А я без слов повернула к нему экран телефона и с интересом следила, как его ещё заспанные зрачки пытаются сфокусироваться на тексте и перебегают со строчки на строчку.
Он вздохнул с непонятным оттенком – и не злой, и не удивлённый. Наверное, больше меня был готов к такому сюжету.
– Ну, что я могу сказать? Зато теперь мы сможем выходить на люди чаще и не шарахаться в сторону. – Он сел, свесил ноги с кровати и добавил: – И на интервью врать не придётся. Пойду, позвоню Мэтту.
Через пять или семь минут он вернулся.
– Ну что? – поинтересовалась я. – Злился?
Ларри снова пожал плечами. С чего бы, мол?
– Сказал, врать не будем. «Ты уже взрослый и имеешь право на личную жизнь», – передразнил он и засмеялся, а я лишь хмыкнула. – Хочет, чтобы пока мы никак это не комментировали, а в ближайшие дни организует нам фотосессию и интервью, и выдаст эксклюзивом в каком-нибудь крупном издании. Некоторые из них уже связывались с ним с утра.
Мысль о том, чтобы фотографировать нашу дочь и выкладывать на суд публики, мне, если честно, немного претила. Как отнесутся? Все будут смотреть с разными мыслями, чувствами и пожеланиями.
Но, с другой стороны, Эмили родилась в семье артиста, и ей суждено быть в центре внимания.
– А ты как относишься к этой идее? – спросила его, переложив на мужа ответственность за принятие решения. Он в этом больше смыслит.
– Я за. Мне хочется делиться счастьем.
– Только можно фотосессию сделаю я? Моё лицо там не нужно, а вот ваши два, я думаю, смогу отразить лучше всех.
Идея всем приглянулась, и уже через день в арендованном павильоне мы проводили съёмку. Эмили держалась молодцом, так что почти все пошутили о «папиных генах» и фотогеничности. Заплакала лишь пару раз, но это не трудности. Это в первые дни дома я сходила с ума и не знала, как подойти и чем успокоить. А теперь мы отлично могли договариваться.
Фотоматериал и короткое интервью Ларри вышло в печати через неделю. В этот же день он анонсировал выход издания постом в своих соцсетях:
«Теперь вы знаете. Это мой мир. С любовью, Л.»
Фанаты быстро сменили свой гнев на милость. Даже в мой профиль сыпались поздравления и восклицания: «Какая красавица доченька!», «Папины глазки» и даже: «Я тоже назову свою дочку Эмили. Сейчас на шестом месяце, как раз раздумывала над именем». Хм.
В это же время Катя сказала, что ждёт ребёнка. И теперь у нас было на одну масштабную тему больше. Я давала советы (как «опытный» человек и мать с трёхмесячным стажем), помогала морально. И лишь в одном ничего не смыслила.
– Как это, больно рожать?
– Не знаю. Я заснула, проснулась матерью. Живот поболел, но всё зажило. В следующий раз надеюсь родить самостоятельно.
Конечно, Катя тоже собиралась рожать в Лос-Анджелесе, даже в той же больнице, что я. Но и у неё не обошлось без приключений.
Она отправилась в Москву к маме на третьем месяце и там попала в больницу – упала в обморок, мама заволновалась, Катю положили на недельку в больницу, чтобы прокапаться. Её муж тут же примчался в Москву, хотел перевезти в Америку, но пока этого следовало избегать, чтобы дать организму набраться сил.
– И вот пришёл ко мне Алекс. По-русски он мало что понимает, говорит простыми словами и фразами с диким акцентом. А на слух вообще ничего не воспринимает. Его не хотели пускать в больницу, но он как-то объяснил наконец суть визита. Потом врач при нём говорит мне с таким недовольством: «Надо рожать здесь, в России. У нас хорошие специалисты. Вы сомневаетесь в моей компетенции? Понарожают от неруси, потом мыкаются всю жизнь». Да я не в компетенции вашей, доктор, сомневаюсь, а в человечности. Алекс хоть и не понял, но мне было стыдно. Представляю, какой для него был стресс вообще попасть сюда, чтобы увидеть меня.
В этом она права. В Америке такого непрофессионализма нет. Никто не допускал личного мнения, осуждения. Наоборот, все приветливые и чуткие.
Через две недели Катя вернулась в Лос-Анджелес и поклялась, что до родов обратно в Россию уже не поедет. Во избежание.
А мне бы хотелось, но я понимала: чем дальше – тем больше я буду оторвана от своей Родины. Тосковала ли я? Иногда. По родителям больше. И тогда брала обещание с Ларри, что на Новый год мы поедем в мой маленький город. Возьмём с собой Эмили и проведём волшебную полночь по-русски.
Он обещал, хотя мы оба не знали, получится ли у него сдержать это слово. Но пока мне было достаточно и обещания. Пока я училась жить каждым днём и радоваться моментам. Потому что мы ведь не привыкли замечать, когда всё хорошо. Только жаловаться, когда что-то идёт не так.