На днях Ларри мне вдруг сказал:
– Если бы мы могли знать при первой встрече, что всё будет так, как бы мы повели себя?
Раньше я тоже часто об этом думала. Ведь в Лондон я ехала на пару месяцев, и роман был фиктивный, и Ларри совсем мне не нравился, и он о браке не помышлял.
Если бы знали? Наверное, всё бы испортили.
И хорошо, что не знаем. Судьба ведь мудрее. И часто щедрее, чем мы заслуживаем. Ведь мои каникулы в Лондоне превратились в счастливую жизнь рядом с Ларри.
Эпилог
– Тебе идёт этот цвет.
– О, спасибо.
Не могу понять, как я снова на это согласилась? Ведь обещала же себе, что больше никогда в жизни. Что это для Ларри, а я – в закулисье.
Но нет ведь, сижу под софитами, семь камер с разных сторон снимают меня в фас и профиль, а я думаю лишь о том, что только что, перед выходом, сказала мне девушка-ассистент на ухо:
– Держите спину ровно. И ноги как я вас учила.
Вот и думаю сейчас: так ли я села? Хорошо ли смотрюсь?
Так надо. Просто потерпи. Может, тебе ещё это понравится.
Ларри взял мою руку в свою и чуть ощутимо сжал для поддержки. Я осторожно выдохнула. И чего так волнуюсь? В самом деле, не на расстрел же привели.
– Ребята, наконец-то мы можем увидеть вас вместе. Не на каких-то корявых фотографиях, сделанных ночью из-за кустов, а в нашей студии – нарядных, красивых, счастливых.
Ларри не был бы самим собой, если бы не свёл всё к шутке.
– Ночью из-за кустов? Почему я не видел этих фотографий?
– Ты их видел. Просто на них тебя даже мать не признает. Ничего не видно.
Чарли Уорд – отличный ведущий и хороший знакомый Ларри, пригласил нас обоих ещё тогда, после рождения Эмили, когда весь мир узнал, что мы вместе, и нас уже трое. Прежде Ларри мне даже не говорил о приглашениях. Знал, что я откажусь, да и сам понимал: ещё рано.
И вот теперь, видимо, пришло время. Не ходить на светские мероприятия вместе и рассказывать о себе всюду, нет. Просто однажды прийти в эфир к хорошему другу и в качестве эксклюзива чуть-чуть рассказать о нашей жизни.
Эмили тоже засветится в кадре, только чуть позже. Эту сенсацию мы припасли на последние минуты телепередачи.
Я поправила складку на платье и улыбнулась. Практически первой леди себя сейчас чувствую.
Белое платье с рукавами до локтя, закрытое вверху, с юбкой до колена. В районе талии много насыщенно-голубого цвета, и он как будто лепестками разлетается по всему крою платья. Красивое. Жаль, что придётся отдать после съёмки.
– Ну, расскажите, как вы добрались? Вы ведь только вернулись из Лондона?
Ларри взял на себя право руля:
– Да. Энн и Эмили провели там почти два месяца. А я был наездами. До этого мы ещё ездили в Россию.
– В Москву?
– И в Москву, и в город, где жила Энн, – Ларри до сих пор его название не выучил. За столько лет!
У Ларри с Россией вообще сложились особые отношения. Каждый свой визит он непременно скупает для всех друзей сувениры, питается исключительно национальными блюдами, а климат в стране делит на два времени года: «зима» и «зелёная зима» – это тёплые месяцы, когда снега нет.
– То есть ваша дочь – человек мира? Она и русская, и британка, и американка.
– В какой-то степени – да.
– А на каком языке она говорит? Уже знает что-то по-русски?
– Да, в познаниях русского в свои три года она меня уже обогнала, – засмеялся Ларри. – Но дома мы, конечно, общаемся на английском. Девчонки могут там что-то пошушукаться на русском, и я думаю: «Ага, опять что-то затевают», и обещаю себе выучить наконец этот сложный язык. Но у меня не хватает чего-то. То ли времени, то ли силы воли.
– Или желания, – подсказала я.
– Я правда очень хочу, ты же знаешь, – посмотрел он на меня своими честнейшими зелёными глазами. И добавил на русском с заметным акцентом: – Твой язык очень сложный.
Сложный-не сложный, но простые фразы он всё-таки умеет формулировать. Тем более если периодически их использует. Например, по утрам мы чаще говорим друг другу «доброе утро» на русском. Вошло в привычку.
Какое-то время Ларри даже пробовал заниматься изучением языка с педагогом. Но с его графиком делать это регулярно невозможно, поэтому эти попытки он вскоре забросил. И, да, трудностей для европейцев в русском языке много.
Например, буква «ы» – ну нет у них таких звуков! Или разница между буквами «ш» и «щ» – Ларри в упор её не видит. Для него это две буквы «ш» в алфавите. А уж зачем нужны твёрдый и мягкий знак, не имеющие собственных звуков, для него вообще загадка века.