— Кто из нас писал слово «весна»? Мое слово «коррида».
— Я писал — «клетка», — сказал Шелихов.
— Я писала — «время», — прошептала Нина.
Чернолецкий вновь включил микрофон.
— Павел, слово «весна» никто из нас не писал.
— Естественно, — не оборачиваясь, дернул плечом Павел. — Это слово писал я.
«Действительно, если не мы, значит, он. И если никто, тоже он», — подумал Чернолецкий и увидел, что Шелихов с Ниной подумали то же.
— Мы не можем найти этой записки, Павел, — сказал Чернолецкий, ощущая, как растет его отчаяние. — И никто из нас не писал слово «весна»!
Павел присвистнул, повернулся и внимательно посмотрел сквозь иллюминатор.
— Ищите записку, — кратко произнес он.
— Чего вы волнуетесь? — сказала Нина. — Мы просто напишем сейчас заново все, он отойдет метров на сто, мы вытянем пароль и выложим ему. Можно даже для страховки по две пары написать.
— Послушай, Павел, — сказал в микрофон Чернолецкий, — записку искать негде. Ее просто нет здесь.
— Ну и что? — возразил Павел. — Напишите еще раз. Я отойду, а потом вернусь. Можете даже по две записки написать для страховки.
Они вздрогнули одновременно от последней фразы. Чернолецкий почувствовал, как на всем теле у него проступил липкий холодный пот.
— Ну и что же! — внезапно крикнула Нина. — Мы с ним думаем одинаково. Это же естественно. Мы ведь любим друг друга! Как вы не понимаете?
— Нина, успокойся, — сказал Шелихов. Губы у него тряслись.
— Слово у нас у всех совпало! — Нина бросилась к столу, перещупала, перетряхнула каждую бумажку. — Ребята, хорошие мои! Так ведь не было еще, не может быть, чтобы все совпадало и… — она оглянулась на иллюминатор и закончила шепотом, — …впустую.
— Нина, мы ничего не знаем о них, — прохрипел Чернолецкий. У него вдруг отчего-то перехватило горло. — Может быть… — он облизнул языком сухие губы, — …может быть, мы просто не видим записку? Нина, Шелихов, вы понимаете? Она здесь, но мы ее уже не можем увидеть?
— Чушь, — сказала Нина, но в голосе ее было больше ужаса, чем убежденности. — Чушь это, глупость. — Голос ее окреп и зазвучал в полную силу. — Этого не может быть, это… это…
Шелихов смотрел на них с застывшим, каменным лицом.
— Мы ничего не знаем, — с усилием проговорил Чернолецкий. — За каждой крупицей опыта стоит жизнь. Любое знание приобреталось ценой гибели людей. Больше никто не должен погибнуть.
— А он! А он! — выкрикнула Нина, показывая на входной люк.
— Стойте! — тоже каким-то не своим голосом воскликнул Шелихов. Глаза у него сделались совсем сумасшедшие. — Я придумал выход, стойте! Можно… можно проверить. Послушайте! Вадим, включи микрофон, чтобы он слышал тоже. Павел, ты слышишь меня? Слушай внимательно! Сейчас мы выключим связь и Вадим подойдет к иллюминатору. Ты… — Шелихов на секунду запнулся…ты должен будешь… ты ему расскажешь что-нибудь, о чем знаешь только ты и Нина, больше никто.
— Все это ерунда! — с досадой крикнул Чернолецкий.
— Подожди! — Шелихов затряс перед ним кулаком. — Павел, ты меня слушаешь? Ты расскажешь ему… пойми меня правильно… то же самое, что знает Нина, но… у тебя обязательно получится по-другому, понимаешь? Ты знаешь, и Нина знает, только вы вдвоем — но по-разному! Ты — как мужчина, она — как женщина. Ты понял меня, Павел?
Наступила тишина, и Чернолецкому показалось, что он слышит дыхание Павла. И еще ему показалось, что весь мир свернулся тугим мучительным узлом вокруг его стучащих висков.
— Но… — неуверенно начал Павел. — …Я не знаю, что сказать. У нас ничего… Ведь вы все о нас знаете… Мы всегда были с вами…
— Это правда, — сказала Нина. По лицу ее катились слезы. — Мы ведь познакомились при вас, на «Курчатове», вы все знаете и… нам нечего скрывать, ничего не было… вы всегда были рядом. — Она низко опустила голову, потом вскинула. — Нам почти не приходилось бывать наедине.
Чернолецкий принял решение. Единственное, что оставалось сейчас.
— Павел, слушай меня, — заговорил он. — Ты должен вернуться на «Авиценну» и принести пустой контейнер. Потом ты отойдешь подальше, и мы возьмем его внутрь. Ты согласен со мной? Риск есть, но у тебя есть время, ты должен успеть. Отвечай, Павел?
— Ты прав, — произнес Павел и сухо усмехнулся. — На твоем месте я бы решил так же. Другого выхода нет. Да, это наилучший выход для всех.
— Не делай этого, Павлик! Вадим, ты сошел с ума! До захода солнца чуть больше двух часов. Он погибнет! — Нина вдруг замолчала и сказала удивительно спокойно: — Я знаю, зачем ты это делаешь. Ты хочешь его убить. Павел, слышишь? Он тебя хочет убить потому, что любит меня, я давно знаю. Он тебе завидует! Это же всем ясно!