— Почему?
— Тот Хенк, чье имя ты носишь, умер на Земле естественной смертью примерно двести пятьдесят лет тому назад по земному отсчету.
— Что вас удивляет? — Хенку нелегко было говорить о себе в прошлом времени, но он справился с этим. — Все так и будет. Я вернулся с Симмы. Я жил. Потом умер. Все смертны, Петр. Бессмертия пока что не существует.
— Тот Хенк, чье имя ты носишь, никогда не выходил за пределы Внутренней зоны.
— Как?!
Сознание Хенка раздваивалось:
— Я ведь помню себя, я помню брата. Я помню детство, помню статью, которую вы цитировали. В этой статье, кстати, больше догадок, чем фактов, но все равно к этим догадкам приложил руку именно я!
Челышев промолчал.
— Я — это я, Петр!
Голос Хенка сорвался. Он сам чувствовал неубедительность своих слов.
— Ты не выполнил приказ Охотников, Хенк. Ты не уничтожил опасного для нас протозида. Ты насторожил Арианцев в Аквариуме своим не принятым в Межзвездном сообществе поведением. Шрамы на твоем теле говорят о смертельных ранениях, но ты живешь. Твоя «Лайман альфа» снабжена Преобразователем, а Преобразователи стоят пока только на Конечных станциях. Никому еще не приходило в голову ставить их на корабли. Кроме того, аналогов твоему Преобразователю нет ни у кого из членов Межзвездного сообщества. И еще… Ты совершенно свободно ориентируешься в биографии человека, который давным-давно умер, причем умер не в Крайнем секторе, а очень далеко отсюда, на Земле… И, наконец, Хенк, твой собственный компьютер не выдает тебе твои собственные записи… Почему?
— А о смысле жизни вы не хотите спросить, Петр?
— До этого мы дойдем сами. А вот узнать, кто ты? — это бы я хотел от тебя. И сейчас.
Хенк усмехнулся:
— Я тоже.
И сухо предупредил:
— Вам придется еще раз выйти на связь с Землей.
— Что на этот раз? — Челышев держался безукоризненно. — Тахионную связь мы держим через Цветочников. Ты нам недешево обходишься, Хенк.
— Я хотел бы знать имена и судьбы всех земных пилотов, когда-либо работавших в Крайнем секторе, особенно в районе объекта 5С16, в пределах последних трех сотен лет.
— Это несложно. Такие сведения я могу выдать тебе прямо сейчас. В пределах указанных тобою трех сотен лет в Крайнем секторе работали: экипаж «Гемина», давно и благополучно вернувшийся на Землю, и звездный разведчик Роули.
Челышев помолчал, но жестко добавил:
— Брат человека, именем которого ты почему-то назвался.
— Это все?
— Это все. Разведчик Роули давно признан погибшим, весь экипаж «Гемина» находится на Земле. А Хенк, тот Хенк, именем которого ты почему-то назвался, он никогда не бывал в Крайнем секторе.
— 5С16… — начал было Хенк. Его терзала какая-то смутная догадка. — 5С16…
Внезапно шрам на лбу Хенка неестественно побагровел, налился кровью — невидимая, но страшная сила терзала Хенка изнутри. Но на этот раз он справился. Он даже нашел силы сказать:
— Вы задали столько вопросов, Петр, что я, пожалуй, даже не все запомнил.
— Я запомнила, — бесстрастно сообщила Шу.
Челышев усмехнулся:
— У тебя замечательная машина, Хенк…
Хенк не обратил внимания на его слова:
— Что мне делать с вашими вопросами, Петр?
— Задай их протозиду, — Челышев глядел на Хенка в упор. — Разве у тебя есть другой выход?
— Протозиду? После того, что мы с ним сделали?
— А почему нет? Ты ведь не уничтожил протозида.
Челышев поднялся:
— Ты его не уничтожил, Хенк, это главное.
И кивнул:
— Примешь решение, сообщи.
И предупредил:
— Кстати, Хенк, советую не разгуливать по станции. Твоя загадка интересует многих. Зачем тебе лишние неприятности?
Глава 14
«Решил погулять — оставь завещание».
Хенк отвернулся.
Надпись на стене мог оставить бармен Люке, она была в его вкусе. Но за стеной действительно начиналась дикая Симма — уже не трава, а настоящие металлические заросли, плюющиеся молниями электрических разрядов.
Хенк просто завис над кустами.
Он не знал, куда он плывет, и не задумывался над тем, где он получил свое умение плавать в воздухе. Его мучило другое. Кто тот гомункулус, что смотрит через его глаза?
Он думал о Земле, — когда он ее увидит?
Он думал о брате. О брате, которого не увидит никогда.
Звездный разведчик Роули погиб — это было известно. Но теперь ведь известно, что и он, Хенк, тоже умер…
Он чувствовал: между этими разными событиями должна быть какая-то связь.