— Ну, ну, Петр… — передразнил Хенк. — Разгружайте ракету. Мой защитный костюм не рассчитан на мощность квазара, хотя несколько часов я вполне выдержу. «Лайман альфа», Петр, пойдет на компенсацию потерянной массы протозида. Все сейчас зависит от того, успеет ли протозид догнать свою расу.
— Вы отпускаете его, Роули?! Но ведь этим вы предаете наши миры!
— Нет, Петр, этим я их спасаю. Потеря даже одного протозида приведет к взрыву. А если протозиды соберутся все, их массы хватит, чтобы коллапсировать квазар.
— Вот как?! — Охотник умел схватывать проблему мгновенно. — Этот шанс… Вы думаете, он реален?
— По крайней мере, он единствен. Это все, что я могу сказать, Петр.
Не оборачиваясь, Хенк ткнул клавиши операторов.
Цифры его утешили.
Пожалуй, можно было обойтись массой и чуть меньшей, чем масса «Лайман альфы», но не тащить же на Симму штурманское кресло или генератор.
— Готово, Шу?
— Да.
Голос Шу был сух.
— Мне очень жаль, Шу, — сказал Хенк. — Поверь, мне правда жаль. Будь у меня выбор, я отправил бы в огонь себя.
— Я знаю, Хенк, — сказала Шу уже другим голосом.
Хенк готов был заплакать.
— Я отдаю тебя протозидам, но, видит Космос, мне не хочется этого, Шу!
— Я знаю, Хенк.
Экраны почти погасли. Почти всю энергию забирал сейчас Преобразователь.
— Сними шляпу, Хенк, — вдруг напомнила Шу.
Хенк вздрогнул.
Наверное, впервые Шу употребила это слово впопад. Но на улыбку у Хенка уже не хватило сил.
— Нас разделит Стена, Шу…
«Стены не всегда разделяют, Роули…»
Впрочем, это произнесла не Шу, это произнес Охотник. Он все еще был на связи.
— Отключайтесь, Петр!
Но прежде, чем связь прервалась, Хенк успел услышать: «Роули! Роули! Держитесь Стены! Мы найдем вас по тени!»
Перед самой вспышкой, перед тем как катапульта выбросила его в пространство, Хенк успел подумать: «Челышев ошибается. Квазар Шансон исчезнет. Квазар Шансон превратится в черную дыру. Они не увидят тени».
Хенка развернуло лицом к Вселенной.
Он видел мириады миров.
«Звезды!.. — Хенк облегченно вздохнул. — Дело не в квазаре… Звезды продолжают светить…»
Он попытался рассмотреть протозида, но там, где минуту назад неслось над пылевым облаком длинное серебристое веретено «Лайман альфы» с рогоподобным выступом на носу, уже ничего не было.
«Шу дала полную мощность. Корабль отбросило на много световых лет. «Лайман альфа» уже, наверное, вблизи квазара. Они должны успеть, они придут вовремя».
Он подумал — они, а следовало, наверное, подумать — он, потому что и протозид, и корабль, и то, что он всегда называл Шу, были сейчас единым организмом.
Полумертвый, окоченевший, изнемогающий от непосильной усталости, этот организм вслепую плыл по следам своей столь же уставшей за миллиарды лет расы. Зато Хенк теперь был уверен: протозид придет вовремя, трагедия объекта 5С16 больше не повторится. Теперь Хенк был уверен: новый мир для протозид состоится, и не в ущерб существующим.
Он заставил себя развернуться лицом к Стене.
Он увидел свою тень.
Благодаря какому-то странному эффекту, его собственная тень напомнила Хенку розу.
Силуэт розы.
Только та роза в саду была белая.
И еще Хенк увидел квазар Шансон.
Грандиозный голубой выброс квазара упирался прямо в стену тьмы. Пульсирующий свет жестко бил в фильтры защитного костюма, яростно преломлялся в отражателях. Но теперь Хенк ничего не боялся. Дело даже не в почтовой ракете, которая должна была его отыскать. Если даже он, Хенк, исчезнет, если даже исчезнет квазар Шансон, если исчезнут протозиды, мир все равно останется. Останутся Арианцы, останутся Цветочники, останется океан Бюрге. Останется человечество.
Останется весь этот необъятный, но, в сущности, столь хрупкий мир.
ОЧКИ
…Маркиз бросился к ее ногам.
— О, Кристина, если бы я мог вам открыться!
— Встаньте, маркиз. Я уже сделала выбор.
Она подняла свои спокойные серые глаза, и в то же мгновенье они наполнились ужасом. Маркиз резко обернулся…
«И почему в вагонах нельзя открывать окна? Ну и жарища!»
…Наличию квазиэллиптической конфигурации противоречат экспериментальные данные, полученные Зильберсом и Клопанецки [43] и подтвержденные Ли и Сидоренко [97], что служит серьезным аргументом…