— Ну, нет. Он претендует на лидерство. А я буду среди плебеев — ничтожным членом команды.
— Ты не можешь руководить, потому что у тебя нет достаточного стажа?
— О, я не думаю, что есть требования к стажу.
— Тогда почему ты не претендуешь на роль лидера?
— Потому что… — Я захлопнула рот и посмотрела вниз на свою отвертку. Да. Почему? Почему бы мне не подать заявление на должность лидера? Что со мной не так? Не то чтобы Шон был умнее меня. Он просто любит навязывать звук собственного голоса ничего не подозревающим прохожим. И может быть, у меня недостаточно опыта руководства, чтобы знать, что я буду хорошим начальником, но у меня достаточно опыта с Шоном, чтобы знать, что он им не будет. Он продолжает называть меня Ларой, черт возьми. В электронных письмах. Которые он пишет на мой электронный адрес marafloyd@epa.gov. Чувак, ты можешь буквально скопировать и вставить?
Я поднимаю глаза. Лиам смотрит на меня со спокойным выражением лица, как будто терпеливо ожидая, когда я приду именно к этому выводу: Я лучше, чем Шон. Потому что все лучше Шона, и я в том числе.
Я чувствую, как по позвоночнику пробегает дрожь чего-то теплого, как будто меня обнимают. Что странно, ведь я не обнимала никого уже… Боже, месяцы. Со времен Хелены.
— Вот что я тебе скажу. — Я положила руки на бедра, внезапно став решительной. — Я собираюсь подать заявление на должность лидера.
— Это именно то, что ты должна…
— Если ты оставишь свою работу.
Он делает паузу, затем выдыхает смех. — Если я уйду с работы, кто будет содержать тебя в привычном для тебя образе жизни с дорогой многослойной туалетной бумагой?
— Ты будешь, поскольку ты, вероятно, сидишь на куче денег старого поколения из Новой Англии. К тому же, ты вполне можешь работать адвокатом в других, чуть менее отвратительных корпорациях. Если таковые существуют, то есть. И если мы заключим этот кровный договор, и я получу работу, для тебя будет кое-что ещё лучше.
— Ты позволишь мне подержать голову Шона в унитазе?
— Нет. Ну, да. Но ещё, если я получу должность руководителя группы, я буду зарабатывать больше денег. И я наконец-то смогу переехать. — Без необходимости продавать свою половину дома.
Выражение лица Лиама резко меняется. — Мара…
— Подумай об этом! Ты, разгуливающий голым в приятно холодном доме, чешущий задницу перед холодильником, полным соуса тартар, готовящий тако в три часа ночи и слушающий постмодернистскую индустриальную попсу на граммофоне. Вокруг — гигантские экраны, на которых двадцать четыре часа в сутки транслируются видеоигры. Звучит неплохо, да?
— Нет, — говорит он категорично.
— Это потому, что я забыла упомянуть о самом приятном: твоя надоедливая бывшая соседка исчезла, её нигде не видно. — Я улыбаюсь. — А теперь скажи мне, что тебе не понравится каждая секунда…
— Я не хочу, Мара. Я… — Он отворачивается, и я вижу, как его челюсть сжимается, как это бывало раньше, когда моё присутствие в этом доме раздражало его, и он считал меня проклятием всего хорошего. Но вот его рука обхватывает край прилавка, и он, кажется, берет себя в руки. Он изучает меня в течение долгого мгновения.
— Пожалуйста, — говорю я. — Я не буду подавать заявление, если ты не захочешь. Ты действительно хочешь обречь меня на пожизненную жизнь с Шоном?
Он закрывает глаза. Потом открывает их и кивает. Один раз. — Я не оставлю свою работу…
— О, да ладно!
— …пока не найду другую. Но я начну присматриваться.
Я медленно улыбаюсь. — Подожди, ты серьезно? — Я не думала, что это сработает.
— Только если ты подашь заявление на должность лидера.
— Да! — Я хлопаю в ладоши. — Лиам, я помогу тебе. Ты есть на LinkedIn? Готова поспорить, рекрутеры будут на тебя глазеть.
— Что такое LinkedIn?
— У тебя есть хотя бы свежий снимок?
Он тупо смотрит на меня.
— Хорошо, я тебя сфотографирую. В саду. При хорошем естественном освещении. Надень угольный костюм-тройку и синюю рубашку на пуговицах — она тебе очень идет. — Он вскидывает бровь, и я тут же жалею, что сказала это, но я слишком взволнована идеей этого странного профессионально-суицидального договора, чтобы сильно краснеть. — Это потрясающе. Мы должны пожать руки.
Я протягиваю руку, и он тут же берет её, его собственная твердая, теплая и большая вокруг моей, и — возможно, это первый раз, когда мы касаемся друг друга специально, в отличие от соприкосновения рук, когда мы работаем у плиты, или сцепления пальцев, когда он сортирует мою почту. Это… приятно. И правильно. И естественно. Мне это нравится, и я смотрю на лицо Лиама, чтобы увидеть, нравится ли ему это тоже, и… на его лице появляется тысяча разных выражений. Миллион разных эмоций. Я не могу разобрать даже одну.