Моё сердце замирает. Я была там. Я знаю, о каком именно разговоре говорит Лиам, потому что слышала его со стороны Хелены. То, как она отвечала на вопросы и сводила к минимуму опасения человека по ту сторону линии. Она лгала в течение часа болтовни - было очевидно, что она рада звонку, но она не была честна в том, насколько всё стало плохо, и мне было не по себе от этого обмана. Но, опять же, она так поступала со всеми. Она поступила бы так же и со мной, если бы я не возила её на приемы к врачам.
- Я бы хотел, чтобы она позволила мне быть там. - Тон Лиама безличен, но я слышу невысказанное. Как больно, должно быть, было оставаться в неведении. - Но она не разрешила, и это было её решение. Точно так же, как оставить тебе дом было её решением, и... Я не рад этому. Я не понимаю этого. Но я принимаю это. Или, по крайней мере, пытаюсь.
Впервые я понимаю, каким должно было быть моё прибытие в Вашингтон с точки зрения Лиама: девушка, о которой он даже не слышал, девушка, которая имела честь быть с Хеленой в последние дни её жизни, внезапно появляется и насильно втискивается в его дом. В его жизнь. В то время как он пытался смириться со своей потерей и оплакивал единственного близкого родственника.
Может быть, он вел себя как мудак. Может быть, он никогда не был мне рад или не был особенно мил, но ему было больно, как и мне, и...
Какая полная неразбериха. Какой тупой идиоткой я была.
- Я... Я сожалею о том, что я сказала раньше. Я не имела в виду ничего из этого. Я тебя совсем не знаю, и... - Я запнулась, не зная, как продолжить.
Лиам жестко кивает. - Мне тоже жаль.
Мы остаемся там, в тишине, в течение долгих мгновений. Если я сейчас вернусь в свою комнату, Лиам закажет пиццу, и я смогу заснуть, не разыскивая свои беруши. Я почти ухожу, чтобы так и сделать, но тут мне что-то приходит в голову - всё могло бы быть лучше. Я могу быть лучше. - Может быть, можно заключить... своего рода перемирие?
Он поднимает одну бровь. - Перемирие.
- Да. Я имею в виду... Я могла бы... Думаю, я могла бы перестать поднимать температуру до 25 градусов, как только ты отвернешься. Надень свитер, вместо этого.
- 25 градусов?
- Я ученая. Мы не используем Фаренгейт, так как это нелепая шкала и... - Он смотрит на меня с выражением, которое я не могу расшифровать, поэтому я быстро меняю тему. - И, наверное, я могла бы отказаться от диснеевских саундтреков?
- Могла?
- Да.
- Даже от "Русалочки"?
- Да.
- А как насчет Моаны?
- Лиам, я очень стараюсь. Если бы ты мог, пожалуйста... - Я уже готова выбежать из кухни, когда понимаю, что он на самом деле улыбается. Ну, вроде того. Своими глазами. Боже мой, это была шутка? Он шутит? - Ты не такой смешной, как ты думаешь.
Он кивает и молчит минуту или две. Затем, - Саундтреки Диснея не так уж плохи. - В его голосе звучит боль. - И я тоже постараюсь быть лучше. Я буду поливать твои растения, когда тебя не будет в городе и они вот-вот погибнут. - Я знала, что он специально дал моему огурцу умереть. Я знала это. - И, возможно, я сделаю сэндвич на ужин, если проголодаюсь после полуночи.
Я поднимаю бровь.
Лиам вздыхает. - После десяти вечера?
- Это было бы идеально.
Он скрещивает свои огромные руки на такой же огромной, всё ещё голой груди, а затем слегка покачивается на пятках.
- Хорошо, тогда.
- Хорошо.
Молчание затягивается. Внезапно, эта ситуация кажется... напряженной. Липкой. Какой-то гранью. Переломным моментом.
Хорошее время для меня, чтобы уйти.
- Я собираюсь... - Я указываю в сторону лестницы, где находится моя спальня. - Спокойной ночи, Лиам.
Я не оборачиваюсь, когда он говорит: - Спокойной ночи, Мара.
Глава 4
Четыре месяца, три недели назад
Есть много вещей, которых я не ожидаю от Лиама Хардинга, когда он входит на кухню.
Например, он вряд ли будет играть на кастаньетах и фламенко вокруг острова. Ворвется под хит Майкла Болтона из 80-х. Продаст мне воздуходувку для листьев и завербует меня в какую-нибудь MLM-компанию по продаже садовых инструментов. Всё это очень невероятные события, и всё же ни одно из них не шокирует меня так сильно, как то, что он делает на самом деле. Он смотрит на меня и говорит:
- На улице сегодня... хорошо.
Дело не в том, что это не так. На самом деле, очень хорошо. Не по сезону тепло. Конечно, это потому, что Земля умирает. Повышение средней глобальной температуры связано с широкими колебаниями погодных условий, и именно поэтому мы всё ещё носим легкие куртки, хотя в Вашингтоне уже конец ноября и рождественские елки стоят уже несколько недель. Несколько лет назад Хелена написала статью о том, как деятельность человека увеличивает периодичность и интенсивность экстремальных погодных явлений. Она была опубликована в журнале "Nature Climate Change" и имеет около миллиона ссылок.