- О-о-отопление не работает. Я уже проверила - думаю, перегорел п-п-предохранитель. Я позвонила парню, который чинил его в прошлый раз, он должен б-быть здесь через полчаса.
Лиам качает головой. - Ты под тремя пледами. Почему у тебя синие губы?
- Холодно! Я не могу согреться.
- Не так уж и холодно.
- Может быть, не так уж и холодно, когда у тебя шестьсот фунтов мышц, чтобы утеплить тебя, но я собираюсь у-у-умереть.
- Ты.
- От переохлаждения.
Он определенно сжимает губы, чтобы не улыбаться. - Не хотела ли ты одолжить мою шубу из детенышей тюленя?
Я колеблюсь. - У тебя действительно есть такая?
- А ты бы хотела, если бы она у меня была?
- Я боюсь это узнать.
Он качает головой и садится рядом со мной на диван. - Иди сюда.
- Что?
- Иди сюда.
- Нет. Почему? Ты планируешь украсть моё место? Отойди. Мне понадобилась целая вечность, чтобы его разогреть...
Я не успеваю закончить предложение. Потому что он подхватывает меня на руки, и поднимает на колени, пока моя задница не упирается в его бедра. Что...
О.
Это что-то новенькое.
На мгновение мой позвоночник напрягается, и мои мышцы напрягаются от удивления. Но это очень кратковременно, потому что он такой восхитительно теплый. Намного уютнее, чем моё дурацкое место на диване, а его кожа... она пахнет знакомо и хорошо. Так, так хорошо. - Ты такой теплый. - Я прижалась лбом к его щеке. - Как будто ты генерируешь тепло.
- Я думаю, все люди так делают. - Его нос касается ледяного кончика моего уха. - Это физика, или что-то вроде того.
- Первый закон термодинамики. Энергия не может быть ни создана, ни уничтожена.
Его рука проходит вверх по моему позвоночнику и касается моего затылка, и температура вдруг становится на пять, десять градусов выше. Тепло лижет мой позвоночник и распространяется по всему торсу. По моей груди. Моему животу. Я почти хнычу. - Кроме тебя, очевидно, - говорит он.
- Это так несправедливо. - Большой палец Лиама выводит узоры на коже моего горла, и у меня нет выбора, кроме как вздохнуть. Я уже чувствую себя лучше. Я пылаю.
- Что ты там, где тепло умирает?
- Да. - Я теснее прижимаюсь к его груди. - Может быть, мои родители тайно являются оборотнями-акулами. Холоднокровные, пойкилотермная разновидность. Они забыли предупредить меня, что я унаследовала нулевые навыки терморегуляции и никогда не должна жить на суше.
- Это единственное возможное объяснение. - Его дыхание бьется о мои виски, тонкий, приятный зуд.
- Для моей патологической неспособности поддерживать тепловой гомеостаз?
- За то, как мало они тебя ценят. - Он вдруг прижимает меня к себе чуть крепче. Чуть ближе. - А ещё за то, что ты любишь сырой стейк.
- Я… средней прожарки. - Мой голос дрожит. Я говорю себе, что это из-за холода, а не из-за того, что он помнит то, что я рассказывала ему о своей семье.
- Пожалуйста. В основном сырой.
- Хамф. - Нет смысла спорить с ним, не тогда, когда он прав. Не тогда, когда его рука бегает вверх и вниз по моей руке; согревающий, успокаивающий жест, даже сквозь одеяла. - Как ты думаешь, он сможет починить предохранитель сегодня вечером?
- Надеюсь. Если нет, я сбегаю в магазин и куплю тебе обогреватель.
- Ты сделаешь это?
Он пожимает плечами. Между нами около десяти слоев (Лиам сильно недооценил количество одеял, которые я могу надеть за один раз), но он такой теплый и твердый. Несколько месяцев назад я считала его холодным, во всех возможных смыслах. Раньше я считала, что ненавижу его. - Мне кажется, что это меньше работы, чем везти тебя в скорую для лечения обморожения. - Его щека прижимается к моему лбу.
- Ты не так бессердечен, как тебе кажется, Лиам.
- Я не такой бессердечный, как ты думаешь.
Я смеюсь и откидываюсь назад, чтобы взглянуть на него, потому что мне кажется, что он может улыбаться, улыбаться во всю ширь, а это редкое и чудесное явление, которым я хочу насладиться. Но он не улыбается. Он тоже смотрит на меня, изучая меня тем весомым, серьезным взглядом, который он иногда делает. Сначала мои глаза, потом губы, и что это такое, этот момент тяжелой, полной тишины, от которой у меня колотится сердце и покалывает кожу?
- Мара. - Его горло дергается, когда он сглатывает. – Я…
Громкий стук заставляет нас вздрогнуть.
- Электрик.
- О. Да. - Мой голос пронзительный и бездыханный.
- Я открою дверь, хорошо?
Пожалуйста, не надо. Останься. - Хорошо.
- Как ты думаешь, ты сможешь избежать переохлаждения, если я отпущу тебя?
- Да. Возможно. - Нет. - Может быть?