Астафьев Виктор Петрович
Под одной крышей (Публицистика)
Виктор Астафьев
Публицистика. Сборник "Под одной крышей"
Под одной крышей
Не все то поэзия, что названо стихом, и далеко еще не поэт тот, кто научился рифмовать строчки и составлять слова столбиком.
Банальное, устарелое умотолкование - знаю. Но не могу обойтись без него, приступая к заметкам о сборнике, в котором начиная с обложки и потом почти с каждой страницы бьют по глазам слова: "22 поэта!", "22 поэта!". Речь идет о новом коллективном поэтическом сборнике "Современники", выпущенном Пермским издательством, сборнике, хорошо оформленном, солидном с виду и, к сожалению, малосодержательном, претенциозном по существу.
Более пятидесяти стихотворений напечатано в "Современниках" и две поэмы. Есть ли в нем поэзия? Да, есть. Но ее так мало и так долго ее надо отыскивать, что иной нестойкий читатель выдохнется, устанет, продираясь к настоящему слову сквозь чащу безвкусицы, "ударные концовки", "поэтические находки", сквозь "волос твоих долгие ливни", сквозь "пальцы на черном столе", сквозь "узел губ", "первый политбой" и "комсомольские райкомы", в которые, оказывается, заходят "запросто, как в сны", сквозь строфы, в которых призывают "замаливать стихи".
Замаливать!.. Взмолиться пришлось бы от этого сборника, если бы не было в ней "Предрассветной баллады" Бориса Ширшова, поэмы Михаила Смородинова "Горький мед", стихотворения Владимира Соболева "Говори мне о любви"... Но вот и заколодило: только что прочел сборник и не единожды, а уж память напрягать надобно, чтобы отыскать поэтические "золотинки" настолько мало их в книжке.
Что еще?
"Убрали сено" Юлиана Надеждина, "Улетая" Виктора Широкова, "Сентябрь" Николая Кинева. Но это стихотворение можно принять лишь с оговоркой: автор не сумел остановиться вовремя, дописал риторическую концовку, в коей начал объяснять "вышеизложенное", не доверяя ни читателям, ни себе.
Есть и еще стихи в сборнике, которые могли бы называться стихами, не будь они затуманены заумью, претензиями на сложность. Молодые авторы особенно "завинчивают" концы стихотворений. Пожалуй, всех других авторов "переплюнул" в этом смысле Леонид Юзефович циклом стихотворений, объединенных названием "Узел губ". Весь этот цикл - о губах, точнее, об "узле губ". И резвится же молодой автор! На его висок "медленно слетает любимой обнаженная рука", и прозренье на его душу "ставит печать", и он начинает "с презреньем все шорохи мира встречать". И "губы неизбежного полудня" касаются его лица, и ему "бессмертие снится", и он раскаивается в том, что "пришел молиться на распятье твоей руки", и "у влюбленных руки виснут, хоть губы связаны узлом", а то "заглянет в душу звезды косматая душа!"
Можно сказать - тарабарщина! Да. Но не простая тарабарщина, а "интеллек-туальная!". Ничего-де, что мысль плохо или вовсе не улавливается: зачем они, мысли-то?! Немодно. Сейчас принято, мол, ассоциациями действовать на читателя, умственностью его давить. И найдутся читатели, которые робко пролепечут: "Да, тут что-то есть. Умно очень. Я, правда, не понял, ну так это моя беда, а не поэта вина..."
Не надо бы все-таки эксплуатировать наивное представление о читателях. Он, читатель-то, как-никак Пушкина, Некрасова, Лермонтова в школе "проходил", а потом по доброй воле, без понуждения учителей - Есенина, Блока и Ахматову читал, Кедрина знает и даже до Заболоцкого, до Луговского и до Мартынова добрался. Не такой уж он наивный, наш читатель, чтоб зерно от половы не отличить.
Он любит великую русскую поэзию, он воспитан ею. И грешно обманывать эту любовь! Грешно молодому поэту забывать о том, после кого и чего он идет на читательский суд и с чем идет! С добротно сделанной работой или едва зарифмованными строчками, недоношенными мыслями, а порой и вовсе без них.
Мне могут сказать: "Вы уж очень строго! Молодые еще!" А кто сказал, что с молодых спрос меньше? Поэзия - не домашнее рукоделие, это работа, и какая! Но работы-то как раз и не чувствуется за многими стихами авторов, представленных в сборнике.
Возьмем для примера стихотворение Нины Авериной, открывающее сборник "Современники":
Эти тихие улицы старых
больших городов,
Где все так постоянно,
незыблемо,
невозмутимо...
Хрусткий шорох листа,
Громогласная робость шагов,
Молчаливость оград
И рябинная неповторимость.
Ты сюда завернешь просто
так: побродить,
помечтать,
Разобраться в себе,
Отдохнуть от забот и напастей.
Запрокинувши голову, возле
берез постоять,
Подчиняясь невольно
Их строгой, доверчивой власти.
В каждой жизни должны
Быть минуты свиданья
с собой
Не приврать, не убавить,
не вымучить,
не оправдаться.
Зажигаются звезды.
Наверно, пора возвращаться.
Зажигаются звезды над улицей
и надо мной.
Поработай над этим стихотворением Аверина как следует, так и сама, глядишь, обнаружила бы, что "громогласная робость шагов" - не что иное, как "в огороде бузина...". А "молчаливость оград и рябинная неповторимость" обветшалая литературщина и что меланхоличные слова "побродить, помечтать" очень мало оставляют надежд "отдохнуть от забот и напастей". Наверное, уловила бы Аверина и вяловатую, безжильную ритмику стиха и что трудно читаются в лирическом произведении отнюдь не лиричные слова: "незыблемо, невозмутимо", что, стоя рядом, "зызыкают" они, разбивая строй стихотворения.
Мало поработала, сырые стихи предложила в сборник Аверина, а составители сборника нет чтобы сказать молодому автору: "Ратуешь "за эту мудрость красоты в непритязательном обличье", так потрудись, попотей", взяли да еще сырыми стихами сборник открыли.
Я сначала не понял - почему? И лишь потом догадался: фамилия автора на букву "А", и сборник составлен без лишней мудрости, по алфавиту, и коли автор "Предрассветной баллады" на "ши", так он и оказался в конце. Ей-богу же примитивно.
На стихах Нины Авериной я остановился не потому, что они самые плохие в сборнике. Есть хуже. Но стихи ее очень уж характерны для тех, кто уподобляется человеку, не стоявшему на коньках и сразу решившему заняться фигурным катанием.
Очень осязаемо стремление у многих молодых пермских авторов проскочить годы ученья и сразу же начать выделывать сложные поэтические фигуры. А что из этого получилось, судите сами: