— Матеффи…
— Его нет дома. Что ему передать, кто спрашивает?
— А где же он?
Женщина вышла за дверь, окинула Малику с ног до головы.
— Странный вопрос! На службе, конечно, уже десять часов.
Малика приоткрыла рот, дабы бросить этой женщине, что Питю нет на службе, что его вообще редко можно застать там, так как в одиннадцатом часу он обычно исчезает, чтобы позавтракать с ней, с Маликой, но проглотила сами собой напрашивающиеся слова. Женщина с нажимом повторила:
— Что передать, кто его спрашивал?
— Скажите, пожалуйста, что его спрашивала тетя.
Малика улыбнулась и ушла с сознанием на сей раз своего превосходства. Но на улице это мимолетное опьянение своей «победой» моментально улетучилось, и на смену ему пришли беспомощность, мучительное беспокойство и сомнения. Где ей искать Питю, и что за тайны окружают его? Две женщины, таинственная квартира… Возможно, его уже нет в Пеште? А может, за это время он побывал на улице Надор и они разминулись? За десять минут Малика пробежала путь от улицы Пала Кирая до улицы Надор.
В дверях нет ни визитной карточки, ни обычной записки: «Я не застал тебя, зайду в полдень. П.». Спросить бы Маришку, может, она видела Питю, но теперь они почти не разговаривают друг с другом, ну и пусть.
Малика скрылась у себя в комнате, но тут же вышла в ванную, потом заглянула в кухню и на минуту остановилась, прислушиваясь, у лакейской. Она не знала, что ей делать: не было ничего мучительнее, как в одиночестве и в полной неизвестности ждать, а если уйти из дому, они могут разминуться.
Она завела граммофон; бравурная джазовая музыка напомнила ей о блондинке с ее англичанами, и ею овладела бешеная ревность. Ужасно ждать, ничего не делая, в конце концов это кого угодно выведет из равновесия. А что, собственно, произошло? Питю не может знать о ее приезде. Его секретарша — невоспитанная тварь, но, бог ты мой, неужели из-за этого расстраиваться и злиться? Все же она заглянет к Пинтерам, а на двери оставит записку, что она там; может быть, сын их дома, поболтает с ним, убьет время. Он каждый вечер стал наведываться к Палфи. Что он находит в этой Маришке? Замухрышка, того гляди ветром сдунет. Правда, лицо у нее не лишено привлекательности, здесь нужно отдать ей должное, но, сравнивая каждый день баронессу Вайтаи и Мари Палфи — а такая возможность есть у молодого Пинтера, — кто бы мог подумать, что он остановит свой выбор на последней? Этот вопрос нет-нет, да и вставал перед баронессой, вызывая у нее досаду.
Пока она решает, идти ей или не идти, раздается звонок. Спокойно, не надо бежать очертя голову, но вот дверь распахивается, из груди Малики вырывается вздох облегчения: да, это он, Питю.
Молодой человек, на ходу поздоровавшись, влетел в комнату, швырнул на кровать шляпу и, переведя дух, спросил:
— Ты что-нибудь сказала Ирене… той женщине?
Малика уже снова владела собой и, как всегда, жеманясь, промяукала:
— Какой женщине? Их столько увивается вокруг тебя, что я даже не соображу, кого ты имеешь в виду: блондинку из министерства или ту…
— Я имею в виду мою хозяйку… ты тысячу раз слышала, что ее зовут Ирена, не притворяйся… одним словом, что ты ей сказала?
— Ничего. Впрочем, ты бы лучше поздоровался сначала как следует, — пожурила она его, выразив обиду на лице, и уселась в кресло, поджав под себя ноги.
— Не обижайся, Мали, видишь, я чертовски зол, а ты дурачишься. — Он тоже сел, закурил, постепенно успокоился. — Значит, ты ничего ей не сказала?
— А что я ей могла сказать?
— Ну предположим, о поездке и прочем.
— Неужели ты считаешь меня идиоткой? Но почему это так напугало тебя? Я не подозревала, что у тебя такие интимные отношения с ней… — Она задрала вверх носик и уставилась в потолок.
Молодой человек подошел к Малике, сел на подлокотник кресла.
— И чего только не взбредет тебе в голову! Кто тебе наплел насчет интимных отношений?
— Разве я не вижу, как ты испугался!
— Как тебе известно, подобные поездки не подлежат огласке. Кроме того, я немного задолжал Ирене… за квартиру, надеюсь, ты понимаешь…
Малика просияла. Ах, вот в чем дело! У нее словно гора с плеч свалилась, даже голос зазвучал как-то особенно звонко. Не то чтобы она приревновала его к той Ирене или к кому-то еще, хотя, между прочим, его секретарша и премерзкая тварь, тем не менее если люди постоянно бывают вместе… В голосе ее зазвучали томные нотки, она придвинулась поближе к молодому человеку, прижалась головой к его плечу. Словно под действием болеутоляющего средства стала проходить головная боль, но подозрения и страх продолжали терзать ее. Малика готова была расплакаться. Но тут Питю встал, начал расхаживать по комнате и спросил: