— Что ты лопочешь! — сказала Луйза и встряхнула сестру за плечи: — Вот он, ордер, можете хоть завтра переезжать.
— Куда?
— В Чепель. Небольшой домик и все, что надо.
Тогда Мари села, улыбнулась Винце, хотела сказать ему что-нибудь приятное, но потом гордо выпрямилась и произнесла:
— Я знала, что ты получишь этот дом. Наше место там, в Чепеле. — Затем показала на лакейскую: — А с этой что будем делать?
— Сдадим жилищному управлению, — ответил Винце. — На нее выдадут ордер кому-нибудь другому, кто работает в этом районе.
Вскоре после этого начались хождения, которые так раздражали баронессу. Мари побежала к Пинтерам сообщить, что они переезжают в Чепель. Юци всплеснула руками, обняла Маришку.
— Значит, вы покидаете меня?
Мари кивнула, и лицо ее светилось таким неописуемым счастьем, что Юци замолчала. Она спустилась с Мари вниз помочь уложить и упаковать вещи, расспросила Винце, где находится дом, в каком состоянии оставили его фольксбундовцы. Потом пришел Дюрка и предложил перевезти вещи на своей тележке и, когда Винце начал благодарить и отказываться, махнул рукой и сказал:
— Зачем же тебе тратиться? Я знаю, сколько у вас вещей, не впервой мне перевозить вас.
— Вот рассмешил, — хихикнул Ласло Ковач. — Словно он персональный перевозчик супругов Палфи.
Когда гости ушли, Мари поняла, что не сможет ни секунды сидеть без дела. Она стала носить из кухни посуду, запасы продовольствия и укладывать их в бельевую корзину. Она так деловито курсировала между комнатой и кухней, будто все ее вещи нельзя было уложить в течение какого-нибудь часа, как когда-то давным-давно в Буде. От помощи Винце она отказалась.
— Ты уж сиди, любуйся на свои каштаны, — сказала она, — с меня хватит и того, что Жига помогает, все время вертится под ногами!
Вдруг она застыла на пороге, в руках ее покачнулась пирамидка кофейных чашек.
— Чуть не забыла, Винце… а как же с Жигой?.. Что с ним будет?
— Хорошим сторожем будет в доме. Что же еще?
— Да, но ведь он же…
Поняв, в чем дело, что Жига принадлежит не им, Винце тоже помрачнел. Но после того, что произошло, не станет же он говорить с бароном о Жиге, а без его согласия они не могут взять собаку с собой. Сколько горьких слез прольет Мари по этому псу.
— Заведем другую, — наконец произнес он. — Разве мало на свете собак.
— Собак-то немало, а Жига один, его никто не заменит.
Мари умолкла, задумалась. В конце концов, нельзя нагонять тоску на Винце оплакиванием собаки, ведь он с такой радостью принес ордер. Но и сознавая это, она все же как-то вдруг притихла, и каждый раз, глядя на вертевшегося вокруг нее Жигу, мысленно прощалась с ним, и в сердце ее огромная радость сменялась щемящей болью, неожиданной для нее самой.
11
Барон приехал в среду утром. Его ждал приятный сюрприз: жена впервые встретила его, лежа в постели, тоскующе кротким взглядом.
— Ну наконец-то вы все-таки приехали, — сказала Амелия.
— Я же сказал, что во вторник или в среду утром. У меня дела в Пеште. Целую руки, Амелия.
Он поцеловал жену в лоб и тотчас отправился в ванную переодеваться, бриться.
— Рассказывайте, что нового? — спросила жена томным, воркующим голосом, когда он вернулся в комнату.
— Ничего особенного. Пойду попытаюсь уладить дела с налогом за дом. Будет какой-нибудь обед?
— Если смогу подняться. Мне что-то нездоровится, а впрочем, вас это не интересует.
Но барона, конечно, интересовало, он постоял возле кровати, вежливо выслушал жалобы Амелии на боль в голове и желудке, на расшалившиеся нервы.
— К сожалению, я не настолько богата, чтобы позволить себе купить болеутоляющие порошки, — закончила Малика.
— Все наши средства поглощает налог за дом…
— Оставьте меня в покое с вашим налогом! У вас могли бы быть деньги, если бы вы пожелали, — взволнованно произнесла Амелия. — В конце концов, не понимаю, почему я должна вымаливать…
— Прошу вас, Амелия, опять вы за свое. У вас это стало буквально навязчивой идеей, объясните мне наконец, чем она вызвана? Пока вы имеете все необходимое, зачем же так упорно стремитесь вконец разорить себя и… но обо мне, пожалуй, не стоит говорить.
— Почему я разорюсь, если продам несколько драгоценностей, являющихся моей собственностью…
— Я уже много раз объяснял вам, и не обижайтесь, у меня нет времени на пустые споры. Запомните раз и навсегда: драгоценности останутся там, где они лежат, пока я не приму другого решения.