Похоже, краб цапнул его за вторую ногу. Янн чуть ли не заорал:
— Какие еще ставки?
— Которая из них виновна?
Я в темноте нашарила пять камешков. Подсветила себе, воткнув мобильник в песок. Вытащила из кармана белый фломастер и написала на камешках первые буквы имен.
Ф
М-А М
К Э
Мой капитан с явным подозрением за мной наблюдал. Я прищурилась — чего ему от меня надо? — потом сообразила, почему он так на меня косился.
— А, тебя белый фломастер смущает? Я стащила его у мамы. Думаешь, это тот самый, которым рисовали татуировку на гальке? Знаешь, каждый второй турист на Маркизах покупает такой, чтобы написать на камне послание и оставить его у могилы Бреля.
Я выложила пять камешков рядком в пятне света от моего фонарика.
— Ну давай, считаем до трех, и каждый выбирает камень. Тот, что указывает на сообщницу Пьер-Ива, лгунью и убийцу, на ту, которая всех нас изведет по одному. — Я снова засмеялась. — Думаешь, мы выберем один и тот же?
Янн вздохнул, но поиграть согласился.
Поехали
Раз
Два
Три
Мы одновременно схватились за два камешка из пяти.
Одновременно разжали руки.
В моей лежала галька с буквой Э.
Э — как Элоиза.
На его ладони — с буквой К.
К — как Клем.
И тут в темноте протрубила Танаэ, призывая на ужин.
Мы молча направились к пансиону, и я всю дорогу размышляла. Клем не могла быть сообщницей ПИФа. Я прекрасно видела, когда мы все стояли над одеждой ПИФа, а она прибежала от кладбища, вся запыхавшаяся, — прекрасно видела, что случившееся для нее на самом деле оказалось полной неожиданностью. Над нами раскинулся Млечный Путь, казалось, он совсем рядом. Он был похож на паутину, сотканную гигантским пауком, который затаился в черной дыре, дожидаясь, пока в ловушку угодит падающая звезда. Может, мы все здесь такие? Падающие звездочки, застрявшие в паутине? Мне не терпелось увидеть за ужином Клем. Вдвоем нас будет не так легко поймать.
Моя бутылка в океане
Глава 6
Майма сидит напротив. Ее широкая улыбка меня успокаивает. Немного успокаивает. Теперь уже я, как и все остальные, начинаю волноваться.
Пьер-Ив Франсуа к ужину не вернулся.
Похоже, больше всех его отсутствием встревожена Танаэ. Разве мог он отказаться от жареной свинины с медом, которую они с Моаной и По приготовили на ужин? Нет, такое и представить невозможно! С ним, несомненно, случилось что-то страшное. Надо позвонить на Таити, твердит хозяйка пансиона, в полицию, надо настоять на своем, обычно их очень трудно сдвинуть с места…
Янн ее останавливает.
Зачем звонить жандармам, которым четыре часа лететь сюда от Папеэте, когда один уже на месте? Он сам.
Ситуация у Янна под контролем, рано еще волноваться. Он напоминает Танаэ, что сказал Пьер-Ив Франсуа в конце обеда — про исчезновение, стопку одежды и зашифрованное послание; что это наверняка всего лишь инсценировка с целью внести оживление в занятия. Но раз писателю захотелось поиграть, Янн обещает начать расследование.
— У меня уже есть помощница, — прибавляет он.
Майма, оторвавшись от тарелки с кааку[13], смотрит гордо, будто курица, которая только что снесла золотое яичко, а Фарейн хмурится. Похоже, ей не слишком нравится, что муж вывел ее из игры. А по-моему, то, что жандарм в шортах объединился с моей маленькой островитянкой, скорее забавно. Я мысленно благодарю Янна за старания разрядить обстановку. Надо признаться, что хотя мы и не подаем виду, хотя убеждаем себя, что Пьер-Ив где-то здесь, подглядывает за нами, за тем, как мы реагируем, и ему не терпится прочитать наши бредни, но время идет, и чем дальше, тем больше мы сомневаемся… А вдруг это не игра? Вдруг Пьер-Ив утонул? Вдруг его похитили? Убили?
Все, кроме Мари-Амбр, уже суетятся, убирают со стола. Она же смотрит, как гаснут последние отсветы над бухтой Предателей.
— Очень может быть, — заявляет Майма, сбрасывая в ведро объедки со своей тарелки, — что ваш писатель совсем рядом. Может, мы сегодня вечером не кабана ели, а жареного ПИФа!
По и Моана прыскают, Танаэ и Мари-Амбр испепеляют Майму взглядами, а она смотрит на меня, довольная своей шуткой и тем, что я ее слышала.
13
Запеченный на углях плод хлебного дерева, растертый с кокосовым молоком. —