– Ваши билеты, пожалуйста! – насупившись, потребовал он, присев на краешек дивана.
Никифоров отметил, что у них он документы не попросил.
– Если возникнут проблемы – обращайся, – Леха протянул билет, кивнув через плечо, имея в виду странных попутчиков.
– Проблем не будет, – заулыбался парень. – У меня не забалуют. С проводником шутки плохи. Я ведь могу и Ташкент устроить, и Антарктиду. Могу туалет за час до станции закрыть, или музыку посередь ночи воткнуть. Способов много.
– Ты только не увлекайся, мне живым надо добраться, – делано испугался Леха.
– Все будет нормально, не беспокойтесь, – уверил его мальчишка, поднимаясь с места.
– Полупроводник, – с ироничной улыбочкой заметила Наташа, когда он вышел. И пояснила. – На целого еще не тянет.
Лехе ничего не оставалось, кроме как снова рассмеяться.
Наталья посмотрела на него с прищуром, что-то прикидывая в голове.
– А может, по рюмашечке? – предложила она, решившись. – Я у этих гавриков почти полную бутылку коньяка отобрала, чтоб раньше времени не натрескались.
Никифоров вздохнул, и помотал головой.
– Не могу, Наташа. Честное слово. Я свое уже отпил.
– Завязали? – догадалась девушка. – Уважаю. Этим салагам бы так!
– Нет, Наташ, так им не надо, – нахмурился Леха. – Так никому не надо.
Своим особым, женским чутьем Наташа поняла, что коснулась больной темы, и не стала углубляться.
– А откуда вы знаете, как меня зовут? – спохватилась она.
– На перроне еще услышал, – улыбнулся Леха. – Я рядом с вашим цирком курил возле вагона.
– Так не честно, – обиделась девушка. – Я же не знаю, как вас зовут.
– Алексей. Леша, – представился Никифоров. – Только давай на ты, хорошо?
– Хорошо, – согласилась Наташа. – А ты не будешь возражать, если я одна, по синяковски, пару рюмочек опрокину? Я когда от мужа уезжаю, почему-то нервничаю всегда. А потом нервничаю, когда возвращаюсь.
– Выпей, конечно. Я не агрессивный трезвенник, другим не мешаю. А почему нервничаешь, когда возвращаешься?
– Да никогда не знаешь, чего он там за время моего отсутствия начудит, – усмехнулась Наталья, наливая себе в казенный железнодорожный стакан немного дагестанского коньяку. – Ведь мужики, уж извини за откровенность, они же хуже детей! Те хоть не пьют и не курят. В прошлый раз на два месяца уезжала. Так он все это время полуголодный ходил, у друзей и родственников питался да тушенку из банки ел. А в холодильнике у него огромная кастрюля щей до моего приезда стояла, плесень из нее аж крышку подняла. Не додумался посмотреть в холодильник! Представляешь? Приезжаю – вроде, чисто дома. Ну, как у мужиков чисто бывает – откровенного бардака не наблюдается. И они с братом стоят, качаются. Всю ночь с ним, оказывается, шуршали, порядок наводили. Как раз к поезду успели. А по ходу дела по бутылочке водки скушали, для допингу. Я шкаф открыла, а оттуда все наше постельное белье как вывалится! Прямо на меня! Я перепугалась, чуть орать не начала. Они его туда ногами утрамбовывали, чтобы влезло. Инструкцию от стиральной машинки, понимаешь, найти не смог, а без нее включить побоялся! Так и спал, сначала менял пользованное на чистое, потом в уже пользованном выбирал что почище, а потом переворачивал менее грязной стороной вверх. Ну, что за народ!
– Знакомо, – сквозь смех выдавил Леха. – Ох как все это знакомо!
– Не может быть, – не поверила Наташа. – Я думала, мой один такой, да еще друзей таких же нашел.
– Всяко бывало, – разочаровал ее Леха. – Даже и похлеще еще.
– Леш, а ты кто? Военный, наверное? – неожиданно спросила Наташа.
– Почему ты так решила?
– Не знаю. Что-то в тебе есть такое… характерное.
– Не совсем военный. Мент я. Бывший.
– Мой дядька, он следователем работает, часто говорит, что менты бывшими не бывают, – заметила девушка, испытующе глядя на попутчика.
Как же точно она попала! Прямо в яблочко. Леха пока так и не нашел ответа на свой главный вопрос – нужно ли ему возвращаться.
– Добрый день. Я вам не помешала?
Леха вскинул голову, и рухнул в эти огромные, зеленые, как весенняя трава, глаза. Глаза, давно ставшие его мечтой, и его проклятьем. Глаза, которые напоминали ему о его долгах. О долгах, которые невозможно выплатить.
2.
– Ну, как тебе?
Сашка Лосев, лейтенант сибирского ОМОНа, протянул руку, чтобы забрать фотографию. Леха Никифоров не заметил этого движения. Он заворожено смотрел на девушку на снимке. Блондинка с длинными вьющимися волосами, обычная симпатяга, по-славянски скуластая, улыбчивая. Но даже на любительской фотографии зеленым пламенем сверкали ее глаза.