Я молчал. А что ему можно было сказать? Он не на том уровне пытается общаться с нами, на какой мы ему намекнули.
— В общем, Хуан, за вас походатайствовали, — решил он не позориться, ибо что-то понял. — УплАтите штраф. Оплатите компенсации избитым, за которые они согласились считать, что «поскользнулись и упали, нанеся себе ушибы и повреждения»… — Комиссара перекосило, но ничего, милый, терпи. Тебе же тоже на лапу сунули. — …И… Пока — свободен.
— В смысле, свободен?
— В смысле, можешь идти, — указал он на створки.
— А Марина? — не понял я и грозно нахмурился.
Комиссар нахмурился тоже, но иронично.
— К сожалению, её я отпустить не могу.
— Что за новости? — напряглась Катарина. Видно, этот момент оговорён не был. Впрочем, она же явилась вызволять меня, вот про Марину эти гады решили промолчать, и струсИть отдельно, по факту моего фактического освобождения.
И тут комиссар сделал ошибку — открыто продемонстрировал торжество.
— Ваша супруга, сеньор… Ши-ма-нов-ский… — сверился он с вихрем на столе, — избила сокамерницу. Нанесла ей тяжкие повреждения. Она изолирована, и над нею висит отдельное дело, куда интереснее вашего хулиганства… — Глазки подонка «поплыли» от эйфории золотого блеска. Видно, что-то действительно серьёзное. Марина-Марина! Да что ж у тебя сегодня за тяга к приключениям-то?!
— Сильно избила? — стараясь держаться ровно, ухмыльнулся я.
— Выбила глаз. Выдавила. Рукой. — Комиссара перекосило — видимо, мяса-крови там было много, и подобных ужастиков он не видел давно. — Это ОЧ-ЧЕНЬ серьёзное обвинение, сеньоры! — совершенно искренне сверкнул он глазами, глядя на Катарину. Намекая, что отдельная такса настолько большая, что мы должны не дёргаться, а бежать в банк, если он ещё не закрылся.
Угу-угу. Не на ту напал. Не знает уважаемый мою Катюшу. Та вздохнула, равнодушно зевнула, и, игнорируя какие бы то ни было требования, осмотрела ногти на правой руке.
— Сеньор, мы так не договаривались.
— Сожалею, но это на самом деле так. Она находится в отдельной камере, и ей грозит дело об изуве…
— Сеньор, это ваши сложности! — отрезала моя валькирия. — Или вы сейчас приводите девчонку и мы все вместе уходим, или…
— Или…? — нахмурился комиссар, понявший, что сел в лужу, что-то не так, но панически не понимающий, что именно.
— Или я встаю и ухожу, одна, — закончила она. — И последствия этого шага разгребайте сами.
Катарина вдруг встала… И сделала невозможное. Ничего не стесняясь, картинно забрала у опешившего сотрудника правопорядка со стола лежащие там золотые пластины. Конечно, это были те самые, которыми она меня откупила… Но сам сюжетный поворот вверг меня в ступор, хотя я эту милашку вроде как знаю, как облупленную. Фиг я чего-то понимаю в извращённой логике корпусных стерв!
Комиссар не знал логики корпусных стерв даже на моём уровне. И единственной его реакцией на раздражитель стало удивлённое мычание с отвиснутой челюстью.
— Итак, вы ведёте девчонку? — выжидающе сверкнула глазами Катарина.
Пауза. Очень длинная и очень задумчивая. Наконец, комиссар принял решение, посчитав, что его всё же «берут на пушку».
— Нет, сеньора. — Он попытался изобразить торжество, но ничего не вышло.
— Что ж, тогда всего хорошего. Искренне желаю вам успехов в дальнейшей карьере, сеньор комиссар. Они вам понадобятся. — Она встала, аккуратно поправила юбку, подошла к створке… Открыла её… И вышла. Через секунду створка встала на место.
— Это что было? — перевёл комиссар взгляд на меня.
— Не знаю, сеньор, — покачал я головой. — Но очень рекомендую вазелин. Простое и недорогое средство. Есть в любой аптеке. Помогает от…
— Заткнись! — заревел он, покраснев, как двести тридцать восьмой плутоний, шандарахая кулаками по столу.
Я пожал плечами.
— Тогда вызовете сопровождение меня в камеру. — Теперь встал и я.
Нас освободили через час. Причём охранники, ведшие меня в секцию хранения личных вещей, были явно напуганы.
— И что, сразу нельзя было использовать силовой вариант? — усмехнулся я, садясь в «Эспаньолу». — Столько золота сэкономили!
Катарина на водительском сидении скупо пожала плечами.
— Зато тебя «засветили». И, скорее всего, навсегда.
Теперь пожал плечами я.
— Как будто я не был засвечен.
— Был. Но уровнем выше. А теперь о тебе знает и гвардия. И вообще всякое отребье.
— Ну, чуть раньше — чуть позже это произошло бы, — хмыкнул я. — Так что…