— Созрели?
Девушка кивнула.
3
Выпроводив из кабинета Попцова и Ерофеева, Филин предложил девушке сесть и даже угостил кофе. Решение прийти сюда далось ей явно непросто. А учитывая, как важно было для Филина подгадить Штыку — а в идеале и вовсе закрыть его — действовать нужно было осторожно на всех этапах. Даже на этом.
— Как вас зовут?
— Катя. Екатерина… Томина.
— Отчество?
— Зачем?
— Для протокола.
По лицу Кати пробежал страх.
— Какого протокола?
Ясно. Поторопился. Филин ободряюще улыбнулся девушке:
— Шутка, не обращайте внимания.
— А… что в ней смешного?
— Давайте лучше о вас, Катя. Кто это сделал? Вы ведь поэтому пришли?
Филин указал кивком головы на ее лицо со следами побоев. Катя ответила также кивком.
— Поэтому. Но… не только.
— Это Штык?
— Кто?
— Артюков. Хозяин «Саванны».
— И он тоже. А еще два его… шныря. Локоть и Гепа.
Локоть дежурил у входа в «Саванну» позавчера, когда Филин встретил там Катю. Гепа тоже был в охране бара. Гепе больше бы подошла кличка Шкет: он был коротышкой, не больше 1,6 метра — но низкий рост Гепа с успехом компенсировал широченными плечами и мощным торсом.
— Они вас бьют? Зачем?
Долгая пауза. Катя не решалась начать.
— Это сложно так сразу…
— Мы никуда не спешим.
— Понимаете… Артюков, наш хозяин, и эти два его амбала-шныря… — сделав глубокий вдох и такой же глубокий выдох, Катя начала: — У Артюкова в клубе собирается всякая шваль. Часто его какие-то дружки бывают с уголовными рожами. В подвале бара есть несколько помещений. Что-то вроде VIP-зала. Но для своих, понимаете? Для его приятелей-уголовников.
Начало было интригующее.
— Так.
— И там же пара комнат… Это спальни. Некоторые из девчонок, которые в баре танцовщицами работают, они… как бы это сказать…
— Спят с теми, с кем им скажет Артюков?
— Да. Какие там дела у них творятся, я не знаю. И знать не хочу. Я в бар устроилась не так давно. Сначала все было в порядке. Деньги платят, в самом баре порядок, никто погромы не устраивает. Потом я стала соображать, почему. Артюкова все в районе боятся. Он вроде авторитета.
— Вроде авторитета, — буркнул Филин, сделав особый акцент на слове «вроде». — Но не авторитет. Только вроде.
— Ну вот, я работала, танцевала себе… Потом от девчонок узнала, что некоторые ходят вниз. Узнала, для чего. Я сначала в шоке была. Спрашиваю, как вы можете. А одна, Карина, говорит: «А я сначала не могла. Заставили».
— Били?
— Она не рассказывала. Но у нас все девчонки их боятся… Я сначала занервничала, конечно. Но потом это как-то забылось. А потом… на меня глаз положил один из его дружков.
— Кто?
— Откуда я знаю. Он паспорт не показывал…
— Положил глаз — и?
— Стал подкатывать. Я ему пощечину влепила. Он мне въехал. В живот. Прямо в зале. Артюков его вроде бы угомонил. Я в шоке была. Говорю, я в полицию пойду и на этого урода заяву кину. Тогда Артюков заявил, что цацкаться со мной никто не собирается. Если, мол, хочешь к ментам пойти — вперед. «Только потом тебя, сука, найдут где-нибудь за городом, топором порубленную». Это его слова.
— Жестко.
— Я опешила конечно. Говорю, я увольняюсь. Убежала. А потом ко мне приехали эти уроды. Локоть и Гепа. Прямо домой. Я с дуру открыла… Локоть меня ударил, потом заломил руки. Я думала, сломает… А Гепа нож к глазу приставил… И говорит, мол, если завтра не нарисуешься на работе, мы тебя найдем и покалечим.
Филин нахмурился.
— Даже так?
— Это было… неделю назад. Я вышла на работу. Пару дней все было нормально. А вчера… вчера тот скотина опять приперся в бар. Который на меня глаз положил… Я в подсобке спряталась, чтоб он меня не увидел, не дай бог. А потом приходит Артюков. Мол, ты мне нужна внизу.
— А вы?
— А вы как думаете? — нервно отозвалась Катя. — Я в слезы. И он мне опять пару раз по лицу… Говорит, если не включишь мозги, я с тобой буду по-плохому. Говорит, была у меня одна такая недотрога месяца три назад. Тоже из себя… — Катя запнулась, прежде чем продолжить: — целку строила. Пришлось ей заняться. И теперь, говорит, до этой недотроги уже никто не дотронется. Никогда…
— Намекнул, что ее убили? — Катя кивнула. — Вы ему поверили?
— Я у девчонок потом спросила. Никто не захотел ничего говорить. Но у них лица были такие… Я поверила сразу. А я жить хочу, понимаете? Но я не собираюсь ложиться под каждую скотину, на которую мне эта гнида пальцем покажет! — Катя готова была заплакать, но держалась. — Я соврала, что у меня месячные и я сейчас не могу, ну плюс синяки… Сказала, через пару дней буду в норме. Тогда он ушел. А я сразу сбежала. Поспала, потом долго думала, что делать дальше… И вот я у вас. Жить-то хочется…