Солнце почти село, когда Салли Спенсер наконец смогла увезти трупы, а Дэнни Стерлинг, детектив округа Монро, расследующий убийства, закончил читать Торну, Саре и Шугармену лекцию о том, как безответственно они себя вели, и как им повезло, и о том, что им еще долго придется расхлебывать все это дерьмо. Втроем они стояли на причале возле лодки Торна.
Шугармен сказал:
— Вы чертовски метко стреляете, советник, особенно если учесть весь этот антикомариный туман. Правда, я думаю, что последние несколько выстрелов вызовут вопросы. Обычно они оставляют без внимания один лишний выстрел. Но четыре — это уже превышение размеров необходимой самообороны.
Сара кивнула, ее мысли витали где-то очень далеко от этого причала и душного летнего вечера.
— А ты, Торн, — продолжал Шугармен, — ты не собираешься рассказать мне, как оказался у этого кондоминиума?
— Скорее всего, нет, — ответил он. — Нет.
— Ну что ж, я уверен, что вы придумаете какую-нибудь занимательную сказочку для шерифа. — Шугармен приложил руку к блестящему козырьку своей фуражки, кивнул Саре. — Я бы с удовольствием остался с вами, мы бы мило побеседовали, но мне нужно ехать в морг, — сказал он. — Хочу поприсутствовать на одном вскрытии.
Глава тридцатая
— Куда? — спросил ее Торн, когда они вновь оказались в лодке.
— А ты как думаешь?
Он взглянул на нее, пытаясь понять, что скрывается за этими голубыми глазами. Но она отвела их. Была в них отрешенность или решимость, сейчас это вряд ли имело какое-либо значение.
Торн повел лодку обратно вдоль побережья, мимо дома Кейт, мимо Гарден Коува, по проливу Кроуфиш Крик в Ларго Саунд. Они миновали заросший манграми канал, который сегодня утром помог им уйти от морского патруля. Через канал Адамса попали в залив и снова пошли вдоль береговой линии на север через Блэкуотер Саунд. Сара сидела на носу, ветер дул ей прямо в лицо. Торн, высовываясь из-за козырька, тоже подставлял лицо ветру, управляя лодкой левой рукой.
Он крикнул ей:
— Ты это имела в виду?
Она кивнула, не оборачиваясь к нему.
Когда они добрались до узкого пролива, ведущего в озеро Сюрприз, он сбавил скорость.
— Вон туда, — сказала Сара, указав рукой на открытый участок в ста метрах от шоссе. Она защелкнула барабан кольта. Положила револьвер себе на колени.
Торн направился к указанному месту.
— Бросить якорь? — спросил он, когда они добрались.
Она покачала головой:
— Нет.
Торн посмотрел вниз, сквозь прозрачную воду: полтора, а может, два метра до дна. Прилив колыхал растущие на дне водоросли. Когда он снова поднял голову, то увидел, что она переместилась вперед и сидела на крышке отсека для живой рыбы, наблюдая за ним. Револьвер, который она сжимала двумя руками, все еще был у нее на коленях.
Торн сказал:
— Разве ты еще не исчерпала свой лимит на сегодня?
Сара пристально посмотрела на него, на ее висках напряженно пульсировали артерии.
— Я действительно люблю тебя, — сказала она.
— Но ты все равно хочешь меня убить, — отозвался Торн, украдкой бросая взгляд на пистолет. — Типичная современная свадьба.
— Твой легкомысленный тон совершенно ничего не меняет, — сказала она.
— Зачем же ты только что спасла мне жизнь? Потому что сама хотела нажать на спуск?
— Я бы хотела простить тебя, — ответила она. — Если ты мне позволишь.
Торн сказал, глядя ей прямо в глаза:
— Мы могли бы простить друг друга. — Он взялся за поручень, идущий по периметру консоли, чтобы у него была точка опоры на случай, если придется на нее броситься.
— Ты прочитаешь мне молитву Розария, я тебе три раза прочитаю «Радуйся, Мария», и мы в расчете.
Она продолжала смотреть на него с отсутствующим выражением лица, без тени улыбки.
— Скоро мы будем в расчете, — сказала она, поднимая револьвер с колен и медля в нерешительности. — Раздевайся, Торн.
Озадаченный, он бросил на нее беглый взгляд, попытался улыбнуться, но улыбка не получилась.
Она подняла кольт, позволила ему некоторое время на него полюбоваться.
— Снимай с себя все.
— Что? Ты хочешь заняться этим прямо здесь и сейчас?
— Не этим, — ответила она. — Кое-чем другим.
— Сара, — сказал он, пытаясь вывести ее из оцепенения. — Сара!
— Делай то, что я говорю.
Ее лицо сильно напряглось, губы крепко сжаты, в глазах ни тени жалости. На руке вспухли вены.