— Может, он воображает себя непобедимым, — предположил Торн.
— Или невидимым, — сказал Шугармен. — Что ж, у нас сейчас в тюрьме сидит один тип, который охотно ответит взаимностью этому парню. Это будет на редкость гармоничная пара.
— Боже правый.
— Не так громко, — предупредил Шугармен. — Джинни. — Он кивнул в глубину дома.
— Так, значит, это точно они?
— Ну, тело громилы было наполовину съедено акулами, когда его обнаружили. Мы отправили его зубы в Талахасси. Окружной судмедэксперт сказал мне, что у парня стоял первоклассный мост. По его словам, он никогда ничего подобного не видел. По такой штуке можно еще вернее установить личность, чем по отпечаткам пальцев. Конечно, придется повозиться, но это верный путь.
Джинни позвала из глубины дома:
— Ты говоришь обо мне, Шугармен?
— Я хотел бы увидеть подонков, которые разнесли мой дом, — напомнил Торн.
Шугармен ответил:
— Давай встретимся на месте через полчаса.
— Если это так, — снова закричала она, — то хотелось бы знать, что именно ты обо мне рассказываешь.
Торн остановился в дверях. Из глубины дома продолжал доноситься громкий и раздраженный голос Джинни. Торн сказал:
— Я просто хочу взглянуть на них, посмотреть им в глаза.
— Шугармен! — закричала она. — Закрой дверь! Эти комары меня уже достали.
Шугармен покрепче завязал полотенце на талии и сказал:
— Знаешь, пока она не вернулась, я подумывал уехать отсюда.
— Уехать с Ки-Ларго?
— С Ки-Ларго, из Флориды, прочь из этих мест. На север. Например, в Нью-Джерси.
— Нью-Джерси? Да что там делать?
— Может, я все же уеду, — ответил Шугармен. — Я слышал, что там хорошо.
— Здесь твой дом, Шугармен. Ты здесь родился. Ты не можешь вот так взять и все бросить. Здесь твои корни.
— Да что тут за жизнь, Торн? Как в аэропорту. Все ходят с чемоданами. Заходишь в ресторан и видишь, что на твоем любимом месте сидит кто-то, кого ты никогда раньше не видел. Я слышал, что в Нью-Джерси дома с подвалами. Я хотел бы хоть раз в жизни увидеть подвал.
Торн покачал головой.
— Шугармен! — позвала Джинни. — Или ты закроешь эту дверь, или я вызову полицию.
— Встретимся на месте, — сказал Торн.
Торн направился к «флитвуду» и тут услышал какой-то новый шум, который был громче, чем шум трехколесного велосипеда или бензопилы. Через плечо он посмотрел вверх, на деревья. Это был Джером, совершавший свой еженедельный облет, срезая верхушки деревьев и заставляя дряхлых ветеранов войны прятаться под кроватями. Он распылял свое канцерогенное средство от комаров.
Торн забрался в «кадиллак», завел двигатель. Смотрел, как оседает голубой дым, возможно, в эту пору смешанный с африканской пылью. Он всей грудью вдохнул ядовитый газ. Задержал дыхание, как будто курил травку, наслаждаясь этой гадостью, словно втянув в себя щепотку чьей-то высохшей земли.
Он оглядел тенистый квартал. Люди стояли с граблями, газонокосилками, губками и шлангами и ждали, пока рассеется дым, чтобы вернуться к своим занятиям.
Торн стоял на тротуаре возле здания тюрьмы на острове Плантейшн-Ки. Появился Шугармен, на нем были джинсы и клетчатая рубашка. Взгляд был болезненным и тяжелым, но Торн не стал его ни о чем спрашивать — он слышал, как звучал утром голос Джинни.
Шугармен провел Торна внутрь, к камерам, где сидели задержанные. Другие полицейские, завидев Торна, кивали ему. Может, он и не был членом их клуба, но они выделяли его среди всех прочих.
— Эти типы, — сказал Шугармен, пока они ждали, когда откроется дверь, — их моральный облик сформировался во время обеда. Когда они напивались и слушали запрещенную музыку.
Двое мужчин, сидевших в камере, были похожи на друзей рыжебородого. Их волосы были собраны сзади в конские хвосты. У одного в ухе была маленькая золотая сережка. Торн уставился на них. А они, сидя на краю своих коек и куря, уставились на него.
— Это не они ее убили, — сказал Торн. — Она бы скинула этих говнюков за борт.