Квай-Гон обдумал это:
— Должно быть, кто-то помог Хаваку внедрить дроида в охрану Торговой Федерации.
— Безусловно, — кивнула офицер. — Но дипломатический статус уцелевших членов директората не дает нам узнать всего. Например, регистрационные записи космопорта Эриаду свидетельствуют, что приземлился директорат только с двенадцатью дроидами на борту. Следовательно, тринадцатый дроид, убийца, объявился уже на поверхности планеты. Ганрей, новый управляющий наместник всей Торговой Федерации, заявляет — через своих адвокатов, во всяком случае, — что это, должно быть, кто-то из членов директората получил или доставил боевого дроида. Сенатор Лотт Дод утверждает, что, когда он обратил внимание Ганрея на лишнего дроида, тот выглядел столь же озадаченным, как сам Дод.
— А что удалось выяснить о том сообщении, из-за которого Ганрей и Дод покинули зал?
— Мы не нашли в нем ничего подозрительного. В двигателях неймодианского челнока была утечка плазмы. Сканеры космопорта обнаружили течь, и кто-то из служащих связался с охраной конференц-зала. Проблема в том, что мы так и не смогли установить, кто же это был. Наместник настаивает, что комлинк, который передал ему посыльный, был уже отключен. Посыльный это подтвердил. К тому времени, когда Ганрей и Дод вернулись из космопорта и хотели отправиться на свои места, в зале уже шла пальба, и охрана их не пустила. — Офицер раздраженно покачала головой. — Все сводится к Хаваку.
Квай-Гон скрестил руки на груди и кивнул без особой убежденности:
— Выходит, так.
— Для меня большое удовольствие видеть вас, сенатор Палпатин, — сказала изящная голографическая фигурка. — С нетерпением жду того дня, когда мы снова сможем поговорить при личной встрече.
— Как и я, ваше величество, — ответил Палпатин, почтительно наклонив голову.
Фигурка сидела на троне с округлой спинкой. За троном виднелось высокое сводчатое окно, а по бокам — колонны из местного камня. Ее глубокий голос был столь же невозмутим, как и лицо. Накрашенные губы едва шевелились, когда она роняла слова. Она была маленькая и хрупкая, с прелестным девичьим личиком. И держалась с поразительным для столь юного возраста достоинством. Было ясно, что она весьма серьезно относится к своим обязанностям.
Урожденную Падме Наберри теперь будут знать как королеву Амидалу, новую избранную правительницу Набу.
Ее вызов застал Палпатина в его апартаментах, расположенных в напоминающей утес башне «Республика-500» в одном из самых старых и престижных районов Корусанта. Стены и пол здесь были красные, как трон Амидалы, а в каждой нише и углу красовались произведения искусства.
Он легко мог представить себе, как выглядит его собственный призрачный образ, парящий над пластиной замысловатого напольного голопроектора в зале Совета в королевском дворце Тида.
— Сенатор, я хочу посоветоваться с вами. Мне только что стало известно, что король Веруна мертв.
— Мертв, ваше величество? — Палпатин нахмурился, как бы встревожившись. — Конечно, я знал, что после отречения ему пришлось избегать общества. Но мне казалось, он был в добром здравии...
— Он был в добром здравии, сенатор, — ровным голосом отвечала Амидала. — Его смерть признана несчастным случаем, но вокруг нее осталось много неясного.
Четырнадцатилетняя Амидала не была самым молодым избранным на царство монархом. Но мало кто из правителей столь строго придерживался традиций в одежде и манерах.
На ней было алое платье с широкими плечами и просторными, отделанными мехом потолли манжетами. Узкий лиф был расшит драгоценными нитями. Выбеленное и ярко подведенное лицо напоминало застывшую маску. Замысловатую тяжелую прическу украшали драгоценные камни. Длинные ногти были выкрашены в белый цвет. Традиционный «шрам памяти» ярко-алым мазком выделялся точно посредине высветленной (в отличие от алой верхней) нижней губе. Позади королевы стояли пять служанок в красных платьях с глубокими капюшонами.
— Сенатор, я хочу познакомить вас с Панакой, нашим новым капитаном дворцовой стражи, — сказала Амидала, жестом подозвав кого-то, кто ждал вне поля зрения.