Валорум молча кивнул.
— Остается добавить, — поспешно продолжил Палпатин, — что я приложу все усилия, чтобы обеспечить проекту налогообложения поддержку в Сенате.
Валорум слегка повернул голову и тепло улыбнулся Палпатину:
— Как всегда, сенатор, я благодарен вам за совет. Особенно сейчас, когда ваша родная планета переживает тяжелые дни.
Палпатин многозначительно вздохнул:
— Печально, что король Веруна оказался втянутым в скандальную историю. Хотя мы с ним никогда не встречались с глазу на глаз, чтобы обсудить рост влияния Набу, меня беспокоит, что его затруднительное положение бросает тень не только на Набу, но и на множество соседних миров.
Валорум сцепил руки за спиной и прошагал в центр просторного кабинета. Когда он обернулся к Палпатину, по его лицу было ясно видно, что мысли канцлера вновь вернулись к больному вопросу.
— Вы считаете, что Торговая Федерация согласится платить налоги в обмен на ослабление ограничений, которые мы наложили на ее оборонительные меры?
Палпатин задумчиво сложил пальцы пирамидкой и поднес их к подбородку:
— Неймодианцы очень трепетно относятся к товару — любого рода. Постоянные налеты разбойников и пиратов на их корабли им как нож острый. Идею налогообложения они воспримут в штыки и поднимут крик, но в конце концов смирятся. Единственная наша альтернатива — это прямые действия против группировок, которые изводят их налетами, а я знаю, что вы против этого шага.
Валорум кивнул:
— В Республике уже на протяжении многих поколений нет регулярной армии, и мне определенно не хочется быть тем, кто восстановит этот институт. Корусант должен оставаться местом, куда приходят, чтобы разрешить конфликт мирным путем. — Он глубоко вздохнул. — Позволить Торговой Федерации иметь защиту, достаточную, чтобы противостоять террористам, представляется мне более правильным политическим ходом. В конце концов, Судебный департамент не может с достаточной долей уверенности сказать, что джедаи всецело посвятят себя решению проблем неймодианцев.
— Нет, — твердо сказал Палпатин. — У джедаев и Судебного департамента есть более важные задачи, чем охранять торговые пути.
— Хоть что-то остается неизменным, — задумчиво проговорил Валорум. — Только подумать, что было бы с нами без джедаев...
— Я могу только гадать.
Валорум сделал несколько шагов и положил руки на плечи Палпатину:
— Вы настоящий друг, сенатор.
Палпатин ответил ему тем же жестом:
— Интересы Республики — мои интересы, Верховный канцлер.
7
Окутанный множеством слоев дюракрита, пластали и тысяч других столь же прочных материалов, Корусант казался неуязвимым для времени и всевозможных посланников разрушения и хаоса.
Говорили, что на Корусанте можно прожить всю жизнь, ни разу не покинув стен сооружения, которое вы зовете своим домом. Что если даже вы положите все отпущенные вам годы на то, чтобы осмотреть как можно больше уголков Корусанта, вы едва успеете обойти хотя бы то, что нагромождено на нескольких квадратных километрах его поверхности. Что проще облететь все тысячи миров Республики, чем обойти Корусант. Сама поверхность планеты была забыта давно и накрепко, превратившись в некий загадочный параллельный мир, обитатели которого искренне гордились тем, что их глубинное царство не видело солнечного света уже двадцать пять тысяч стандартных лет.
Но ближе к небесам, там, где воздух тщательно очищался, а гигантские зеркала перенаправляли солнечные лучи на дно не самых глубоких каньонов, царили богатство и процветание. Там, на много километров выше мрачных глубин, обитали те, кто создавал собственную рафинированную атмосферу, кто разъезжал на частных скиммерах класса люкс и любовался, как движется по планете закат, и кто рисковал спуститься ниже двухкилометрового уровня только ради того, чтобы заключить сомнительную сделку или посетить уставленные скульптурами площади, простирающиеся перед теми памятниками старины, чьи величественные архитектурные формы не были снесены, сожжены или перестроены какой-нибудь самонадеянной бездарностью.
Одним из таких памятников был Храм джедаев.
Усеченная пирамида в километр высотой, увенчанная пятью элегантными башнями, была тщательно изолирована от бурления перекрывающихся электромагнитных полей Корусанта и стойко сопротивлялась тлетворному дыханию времени. С нее открывался вид на крыши, виадуки, воздушные бульвары, городские артерии — и все они, будто сговорившись, сплетались в великолепную геометрическую мозаику: колоссальные спирали и концентрические окружности, перекрестья и треугольники, квадраты и ромбы — величественная мандала для того, кто смотрит со звезд. Или, быть может, недолговечное множество созвездий.