Вася положил дрова возле печи и подошел к корейцу, сидевшему на большой кастрюле с крышкой возле стола, на котором лежал заяц с обглоданной задней лапой, а рядом на боку вытянулся кот. Из-под кота стекала кровь, которая большими красными каплями падала со стола на пол. Кореец сидел, опустив голову в натруженные неутомимые руки, и был недвижим.
— И Го, — тихо сказал Вася. — Папа! — в следующий момент вырвалось у него. — Папа! — парень опустился на колени перед поваром и неумело обнял его за плечи.
Кореец И Го словно очнулся, отстранил Васю, встал, осмотрел стол, на котором лежали заяц и убитый кот. Времени до ужина генерального секретаря с монгольским генералом оставалось уже мало.
«Пока начнут, разомнутся закусками, поедят под водочку с лимоном хан[9], тут и поспеет», — размышлял повар.
— Вася, обдери кота, — сказал И Го…
Стол был великолепен, а после конной прогулки с генералом аппетит у генерального секретаря был просто ошеломляющим. А приготовлено было как?!
— Да, повезло ему с поваром, повезло, — довольный, размышлял Салчак Колбахорекович. Генералу из Монголии тоже все очень нравилось, и особенно понравился заяц.
— Какой жирный, — покачивая головой от удовольствия, говорил гость, уплетая основное блюдо. — У нас в Монголии заяц не такой.
— Это тувинский заяц! — с гордостью за свой прием, за свое государство, за своего повара — корейца И Го, сказал Тока…
На следующий день, после бессонной ночи, кореец И Го пришел на прием к начальнику личной охраны генерального секретаря полковнику Мергену Оюну и попросил, чтобы его уволили. Уговоры ни полковника Оюна, ни Большого дарги, к которому повар был приглашен, не подействовали. Причину, по которой он увольнялся, кореец И Го никому тогда не сказал.
Лишь через пятнадцать лет, после того как ТНР добровольно вошла в состав России, мой отец, направленный служить в республику и живший на квартире у корейца, узнал про этот случай.
Вася же женился на дочери И Го Арише, работал поваром в обкоме партии и получил большую благоустроенную квартиру в том районе, где проживали одни «шишки». А потом его забрал с собой в Москву приехавший с проверкой в Туву большой человек из Центрального комитета. Говорят, что в умении готовить Вася превзошел самого И Го.
А И Го, похоронив свою единственную любовь — кореяночку с русским именем — Маша, и вырастив дочерей, которые разлетелись кто куда, доживал свою долгую жизнь один, в землянке, построенной еще в пору своей молодости и революционных преобразований, от зари до зари копошась в своем огороде. Кошку он так и не завел и от предложений переселиться к кому-либо из дочерей отказывался — не мог жить без своего огорода.
А когда, заболев, слег, Василий Игоревич увез его все-таки в Москву, определил на лечение в стационар 4-го Медицинского управления, где он умер. Похоронили корейца И Го на московском престижном кладбище.