Мы продолжали спускаться, и он взял меня под руку.
- Карточную комнату только что опечатали, работа закончена. Теперь можем выйти на улицу и поразмышлять, если не возражаешь... Кстати, я взял на себя смелость подслушать твой разговор с английской леди, который оказался очень полезным. Должен сказать, что ты держался сдержанно и достойно похвалы. Никаких...
С досады я выругался.
- Тогда вам известно, что я ее отпустил. Признаю, я поступил глупо. Я...
Банколен удивленно поднял брови:
- Говоришь, глупо? Но только так и следовало поступить. Я считаю, что ты добыл у нее больше сведений, чем когда-либо удавалось мне. Леди без одежды - это леди без сдержанности. Конечно, за ней проследят, как и за остальными клиентами. Но могу подтвердить, что она правильно назвала тебе свое имя и адрес. Я не очень хорошо знаком с ней, но знаю, кто она.
- Вот как! Случайно, это не какая-нибудь известная особа, которую я должен бы знать?
- Не совсем так. У нее есть деньги и, думаю, какой-то титул, но она не очень известна. Это любовница нашего приятеля Вотреля.
Глава 8
БЕСЕДУЕМ О ПО
Мы с радостью вышли из здания на улицу, где было тепло, а в воздухе пахло дождем и распускающейся зеленью. Мы уселись в машину втроем и поехали вдоль реки вокруг площади Альма в сверкании огней. Мигающие желтые огоньки вывески у "Франсиз", уютные столики на тротуаре так и манили зайти выпить. Что мы и сделали. В кафе было полно публики, собравшейся здесь после спектакля, в том числе знаменитые актеры и журналисты. При появлении Банколена все замолчали. Разумеется, известие об убийстве уже широко распространилось, но, хотя мы поздоровались с несколькими репортерами, я обрадовался, что они и не подумали нападать на нас со своими вопросами. Они только вежливо улыбнулись и вернулись к своему вермуту и игре в кости. Вопросы к полиции служители пера оставили для рабочего времени. Мы уселись в закутке на кожаном полукруглом диване и часов до трех обсуждали ход расследования. Скорее этим занимались мы с Графенштайном, потому что Банколен хранил молчание, крутя в руках потухшую сигару и время от времени подзывая официанта, чтобы он наполнил его бокал.
Наконец мы закурили. Завеса табачного дыма повисла в неподвижном ночном воздухе. Стоя среди опустевших столиков, Графенштайн разглагольствовал о пиве, а я вспоминал Суинберна, но почему мы с такой страстью обсуждали именно эти темы, понятия не имею.
Доставив Банколена домой на авеню Георга Пятого, буквально за углом, а Графенштайна в его отель на Елисейских Полях, я поехал к себе. В каком-то рассеянном опьянении я обогнул Ронпуан и свернул на авеню Монтеня к своей квартире.
Я был не в состоянии размышлять. Долго стоял в гостиной у высокого окна, выкурив в темноте несколько трубок. Но таинственные обрывки видений, то и дело тревожившие мое сознание, заставляли чувствовать себя необъяснимо несчастным.
Когда я проснулся, комнату заливал веселый солнечный свет - это было такое утро, которое заполняет тебя безотчетной радостью, когда хочется петь и прыгать козликом. Высокие окна сияли в лучах ослепительного солнца, на небе искрились белоснежные облака. Подобные ангелам, они плыли вереницей над серыми крышами Парижа. За одну ночь деревья оделись прозрачной зеленой листвой. В комнату проникал тихий шелест молодых листочков... Короче, это был чудный весенний день. И хотелось смеяться над циничным отрывком из прочитанной накануне книги. Я вскочил и сладко потянулся, услышав, как в ванной уже льется вода, улавливая запах кофе, готовящегося в кофеварке. Томас - я говорил о своем неоценимом слуге?- оживленно хлопотал в комнате, выбирая мне одежду на сегодняшний день, и улыбался в глубине своей уравновешенной, английской души, посматривая за окно.
Я сидел за завтраком у окна, когда Томас доложил о визитере. Это был Банколен. Он появился в сияющем цилиндре и в визитке - на вид слишком француз. Бородка его была, судя по всему, аккуратно подстрижена только что.
Шеф полиции, как наступивший день, искрился весельем и насмешливостью. Но тени под глазами словно подсказывали, что ночью он почти не спал. Усевшись напротив меня за столом, Банколен сложил руки на набалдашнике трости с задумчивым видом.
- Кофе?- предложил я.
- Бренди,- рассеянно отозвался он.
Он выбрал абрикотин, и не одобряющий прием спиртного с утра Томас принес графин. Золотистый цвет напитка сиял на солнце. Банколен поднял маленькую рюмку и рассматривал ее. Его взгляд казался ушедшим в себя, как будто он заглядывал в глубину магического кристалла. Я подумал, что мой друг, вероятно, и ночью пил. Он осушил рюмку и задумчиво отодвинул ее в сторону.
- Мне не нравится тон утренних газет,- наконец сказал он.- Думаю, придется мне закончить расследование уже завтра... Я обещал твоему отцу,-помолчав, продолжил детектив,- позаботиться о тебе, когда ты приедешь в Париж, что обязательно должно было произойти. Думаю, теперь это включает твое участие в теперешних событиях. И все же ты слишком похож на него, чтобы быть полезным,- в вас обоих слишком много ирландского. С другой стороны, именно поэтому ты и можешь оказаться полезным.
Он внимательно изучал меня, как режиссер, выбирающий актера на определенную роль. А может, как генерал, рассуждающий о предстоящем бое в цифрах и планах, не задумываясь о своих подчиненных, то есть всего лишь солдатах. Тонкая улыбка Борджиа пряталась у него в усах.
- Сегодня днем будут получены результаты вскрытия тела и отчет о проверке некоторых людей. До этого у нас будет работа. Заканчивай завтрак. Мы идем поговорить с месье Киларом.
- Отлично! А где доктор?
- Заедем за ним по дороге. Я приехал на машине, но хочу, чтобы ты взял и свою... Присутствие доктора будет очень важно. Мне интересно послушать, как он объяснит ход размышлений убийцы, когда мы его возьмем.
- Банколен,- медленно произнес я,- вы, видимо, считаете, что, кроме вас, никто ничего не замечает.