На цыпочках, затаив дыхание, она выбралась в пустынный коридор. Слава Богу, вокруг не было ни души. Издалека доносились отголоски мужских голосов. Мерный рокот и псевдоирландский акцент Шона, тщательно завуалированные полутона Ричарда. Должно быть, и Марк был там с ними - черт бы его побрал! Как и всех прочих мужчин иже с ним.
До спасительной двери оставалась всего пара шагов, когда откуда ни возьмись появилась Мабри. Выглядела она бледной, понурой и какой-то отрешенной.
- Удираешь, Кэсси? - спросила она.
- Меня там дела ждут, - выпалила Кэссиди первое, что пришло ей в голову. - Ну а потом, можешь ли ты меня винить за трусость?
- Нет, конечно, - покачала головой Мабри. - И что - прямо сейчас?
- Да, хотелось бы. Пока никто меня не остановил.
- Что ж, твое право, - еле слышно промолвила Мабри.
На мгновение Кэссиди объял ужас: ей вдруг показалось, что Мабри, холодная и расчетливая Мабри, вот-вот заплачет. Даже разрыдается. Но в следующую секунду Мабри моргнула, привычно улыбнулась, и Кэссиди решила, что ей все это просто померещилось.
- Раз уж ты решила уехать, я, конечно, тебя удерживать не стану, сказала Мабри. - Но только прежде чем ты сядешь в поезд, я хотела бы тебе кое-что сказать. Только давай уйдем отсюда - эта обстановка действует мне на нервы. Давай посидим где-нибудь и пропустим по рюмочке.
- Нет, только не это! - Кэссиди содрогнулась; вкус ирландского виски до сих пор ощущался у неё во рту вперемешку со вкусом Ричарда Тьернана.
- Тогда чайку попьем. Славного успокаивающего английского чайку с лепешками и земляничным джемом. А заодно и поболтаем.
- Про Шона, да? - устало спросила Кэссиди. - Надеюсь, ты не станешь вешать мне лапшу на уши насчет его очередных болячек? Он здоров как бык.
Прекрасные губы Мабри едва заметно скривились.
- Речь идет уже не о болячках, моя милая, - сказала она. - Шон умирает.
* * *
Шон, настроение которого после третьей кряду порции виски с содовой было приподнятым, весело разглагольствовал. Тьернан сидел в кресле и, казалось, прислушивался к беззаботной болтовне писателя, однако мысли его были заняты Кэссиди. Она попытается задать стрекача, в этом он был уверен. Но вот осмелится ли он её удержать? Или бросить ей вдогонку, если Кэссиди все-таки сбежит?
Оба варианта развития событий представлялись не слишком вероятными. Возможно, Шон и в самом деле готов был пожертвовать собственной дочерью, но вот Мабри определенно была на стороне Кэссиди. Если они объединятся против него, он окажется бессилен.
Единственная надежда Тьернана состояла в том, что они с Кэссиди зашли настолько далеко, что у неё не хватит духа бежать. Как ни велико было её желание спастись, раскинутые ими паучьи тенета были слишком длинные и липкие - шансов вырваться на свободу у неё оставалось немного. Если половина её мозга и понимала необходимость побега, вторая половина была слишком заворожена им, Тьернаном, чтобы помышлять об этом. Но вот какая половина все-таки перетянет?
- Да, черт побери, Мабри меня сегодня кастрирует, - с ухмылкой изрек Шон. - И видели бы вы, как вытянулась физиономия Беллингема, когда мы застали вас в холле! Мне казалось, его глаза на лоб полезли. Хорошо еще, что я их так понукал всю дорогу - приди мы на несколько минут позже, и беднягу, наверное, удар хватил бы. Вот тогда вам бы точно пришлось подыскивать себе нового защитника.
- А почему вы вдруг решили вернуться домой? - бесстрастным тоном поинтересовался Тьернан. - Мне казалось, у вас была куча планов на этот вечер.
- Мне нездоровилось, - бойко ответил Шон. - Хватил лишку, должно быть, накануне вечером. Вдобавок мне не терпелось узнать, что вы затеваете с Кэсси. Откровенно говоря, я рассчитывал по возвращении застать вас с моей нескладехой уже в постели, однако вы почему-то подкачали. В общем, я в вас немного разочарован, приятель.
- Вот как?
- Да, хотя ночью я немного пораскинул мозгами и решил, что вам виднее. Просто у вас свой стиль. Между прочим, вы мне напоминаете меня самого в юные годы. - В голосе писателя появились горделивые нотки. - Черт побери, ни одна бабенка не могла мне отказать!
Ричард взглянул на хвастуна и внезапно мысли его возвратились к убийству.
- Мы с вами совершенно разные, - сказал он.
- Чушь собачья! - выпалил Шон. - Еще минута, и вы разложили бы её голую прямо на полу, а ведь моя Кэсс - настоящая святоша по сравнению со многими. В мать пошла - та тоже синий чулок была. Никому не давала.
- Мы, между прочим, о вашей дочери говорим, - напомнил
Тьернан, - а не о дешевой уличной шлюхе.
- Вот как? - встрепенулся Шон. - А что, разве ещё остались дешевые? Он осушил свой стакан. - То есть, вы хотите сказать, что её уважаете? Так, что ли? - Он хмыкнул и махнул рукой. - Да ладно вам заливать - все равно не поверю. Надеюсь, вы не собирались жениться на ней и зажить честной жизнью? Вы почему-то не производите на меня впечатление надежного супруга.
Тьернан пытливо разглядывал собственные руки. Длинные крепкие пальцы. Ему ничего не стоило схватить старика за горло и сжимать его, пока ноги не перестанут дрыгаться в агонии. Одной мразью на свете меньше станет. А что терять ему все равно нечего.
И вдруг сам испугавшись этих мыслей, он встрепенулся и поднял голову. Да, как это просто, снова вернуться к этим мыслям. И ещё проще претворить их в жизнь. Не удивительно, что преступность вокруг процветает.
- Эй, приятель, у вас все в порядке? - осведомился Шон, пьяно покачиваясь. - Вы как будто призрак увидели.
Тьернан заставил себя улыбнуться.
- Увидел, Шон. Ваш.
Это потрясло старика.
- О черт, - выдавил он, отступая и чуть не упав. - Ну и шуточки же у вас, Тьернан. Прямо мороз по коже пробирает. Какой-то висельный юмор. Вы это знаете?
- Знаю, - кивнул Тьернан. - Это так и есть.
* * *
- Съешь лепешку, милая, - предложила Мабри.
Кэссиди уставилась в тарелку невидящим взором. Затем со вздохом ответила.
- Что-то у меня нет аппетита, Мабри. То ты масла в огонь подливаешь, то Ричард. От вашего мелодраматизма просто уши вянут.
Мабри пригубила бокал калифорнийского красного вина; Кэссиди же на этот раз предпочла кока-колу.
- Я вовсе не преувеличила, Кэсси, - промолвила Мабри. - У Шона скверные дела.
- Как раз это я и имела в виду, - вздохнула Кэссиди. - Шон и тебе успел мозги запудрить. Повторяю он здоров как бык и не собирается...
- Он умирает, Кэсс, - перебила её Мабри. - И он не подозревает, что я об этом догадываюсь. Боль пока терпима, и, по словам, его лечащего врача, она его не будет уж слишком донимать. Вот почему Шон стал столько пить. Будучи подшофе, он надеется обойтись без наркотиков. У него рак, Кэсси. Причем в запущенной стадии.
Кэссиди похолодела. На лбу её выступила испарина. В ноздри вдруг шибанул пряный аромат китайского чая.
- Сколько ему осталось?
- Боюсь, что немного. Он хочет закончить книгу. Для него это необходимо, Кэсс. И ему нужна твоя помощь.
- Но почему он придает этой книге такое значение? Дело ведь не в деньгах - я слишком хорошо знаю Шона. Несмотря на всю его расточительность, большего скряги в денежных вопросах, по-моему, днем с огнем не сыскать.
- Не скажи, - покачала головой Мабри. - Кстати, если ты считаешь, что твой отец вкладывался в страхование здоровья или жизни, то ты сильно заблуждаешься. Он всегда повторял, что вверяет свою жизнь в руки Фортуны.
- Ну и посмотри, к чему это привело!
- Это привело к тому, что ему досталась я, - напомнила Мабри с тонкой улыбкой. - И ты, между прочим.
- Еще те подарочки, - вздохнула Кэссиди, борясь с нарастающими страхом и тревогой. - Не забудь ещё про Ричарда Тьернана. И все-таки не могу понять, хоть убей, почему он придает этой книге такое значение?
- Он хочет уйти, оставшись легендой. Ты сама знаешь, что после "Выхода сатаны" из-под его пера не рождался ни один шедевр. Шон и сам это понимает, только признать не хочет. Да, и другие его книги продавались потом неплохо, хотя две последние так и не оправдали расходов на публикацию. Вот почему, Кэссиди, я думаю, что он не смерти боится, а забвения. Самое дорогое для него его талант и его репутация...