- Я вам не верю.
- Верите. Это ведь совершенно в духе вашего отца. Держать в неведении собственную семью, но проболтаться незнакомцу. Собственно говоря, я и не согласился бы работать с ним над книгой, если бы не знал наперед, что это его последний шанс. Я сразу понял: запороть эту книгу он себе позволить не может.
Кэссиди еле слышно всхлипнула, и Тьернан начал приближаться к ней в темноте.
- Ведь не думали же вы, что он признается в своей хвори вам или Мабри? - спросил он. - Не такой человек Шон. Он не из тех, кто просит о помощи, и уж тем более - женщин из собственной семьи. В особенности тех, перед кем более всего виноват.
- Да, к моей матери он бы за помощью никогда не обратился, - вздохнула Кэссиди.
- Я имею в виду вас, Кэссиди. Он прекрасно понимает, что обошелся с вами дурно, в этом сомнений быть не может. Чувство вины перед вами грызет и гложет его душу, как рак, который сейчас вгрызается в его тело. Причем в обоих случаях Шон совершенно бессилен что-либо сделать. Он таков, каков есть, и бесполезно даже пытаться изменить его.
- Я его не брошу, - упрямо заявила Кэссиди.
Даже в темноте она различила его улыбку.
- Вот, значит, что вас заботит? Вас так и подмывает сбежать от меня, но бросить отца вы не способны. Да, мы тут сейчас повязаны друг с другом, как карточная колода. Главный вопрос звучит так: кто умрет первым?
- И вы со свойственной вам добротой решили пощадить мои тонкие чувства, - съязвила Кэссиди.
- У вас железный характер, Кэссиди, - сказал Тьернан. - Это и слепому видно. Бог знает, сколько вам пришлось вынести от вашего папаши, но в решающий миг вы вновь готовы пожертвовать собой ради него. Даже мне не удалось вас запугать. - Он шагнул вперед и оказался в полосе лунного света - теперь Кэссиди ясно видела его лицо. Вдоль щеки от самого глаза протянулась багровая царапина, и Кэссиди с трудом подавила в себе желание прикоснуться к ней.
- Что с вами случилось? - хрипло прошептала она, даже не заметив, как её пальцы непроизвольно сжались в кулаки.
Тьернан протянул руку и взял Кэссиди за запястье, но не попытался разжать её кулачок. Вместо этого он просто медленно провел кончиками пальцев по тыльной стороне её ладони, а затем прикоснулся к перстеньку.
- Мне досталось по заслугам, - ответил он.
У неё это совсем из головы вылетело. Она напрочь позабыла, как в порыве гнева ударила его по щеке. Хотя причину своей вспышки помнила прекрасно. Кровь бросилась Кэссиди в лицо и она судорожно сглотнула. Сердце бешено заколотилось.
- Вы так и не спросили, зачем я сюда пришла, - дрогнувшим голосом выдавила она.
- А я это и сам знаю. - В полутьме сверкнула его белозубая улыбка. Вы пришли сказать мне, что вам все осточертело и обрыдло, и чтобы я оставил вас в покое. Причем вы собираетесь не попросить, а - потребовать этого. Отныне мне возбраняется давать волю рукам, дерзить вам, подначивать, да и вообще я должен забыть о вашем существовании. Вы же останетесь здесь и будете, как и подобает примерной дочери, ухаживать за больным отцом. Проявлять свою невостребованную любовь. Словом - станете образцовой пай-девочкой. Мне же следует держаться от вас поодаль и не мешать. Впервые в жизни вы решили, что настала пора выполнить свой священный дочерний долг, и уверены, что я соглашусь на все ваши требования.
Кэссиди не стала оспаривать эти заявления, хотя у Тьернана и был настоящий талант переворачивать все с ног на голову.
- У вас нет выбора, - промолвила она.
От его улыбки повеяло могильным холодом.
- Выбор есть всегда, - сказал он, по прежнему не выпуская её руки из своей. - Я заключу с вами сделку.
- Никаких сделок.
Тьернан пропустил её реплику мимо ушей.
- Такую, условия которой приемлемы для нас обоих. Мы оба получим то, что нам нужно, хотя и не все. Назовите это сделкой или компромиссом - как угодно.
- Вы не способны дать мне то, что мне нужно, - возразила Кэссиди. Даже частично.
- Вот как? Это зависит от того, что именно мы имеем в виду. Верно, я не могу спасти вашего отца - и никому это не под силу. Слишком долго он бросал вызов судьбе, уверенный в собственном бессмертии. И ещё я не могу заставить его любить вас. Он и так уже вас любит - в меру своих возможностей. Гораздо сильнее, кстати, чем вы думаете.
- Тогда что вы можете мне предложить? - с вызовом спросила Кэссиди. Эх, надо бы вырвать руку из его лапищи! Однако прикосновение его длинных сильных пальцев было настолько завораживающим, чуть ли не гипнотизирующим, и Кэссиди не могла заставить себя оторвать руку.
- Лучший секс, о котором вы только мечтать могли, - негромко и спокойно ответил Тьернан. - Но вы в нем не нуждаетесь, не правда ли? Вы были настолько заняты, отгораживаясь глухими заборами от любой боли, что совсем перестали жить. А зря - никакое существование не мыслимо без боли. Жизнь это боль - с момента рождения и до самой смерти. Вы только должны решить для себя, выбираете ли вы жизнь.
Кэссиди нашла в себе силы улыбнуться.
- Вам ли говорить о том, чтобы выбирать жизнь? Сами ведь вы предпочли смерть.
- Вы таким образом пытаетесь спросить, я ли убил мою жену?
- Нет. Вы все равно не ответите, а я даже не уверена, что хочу знать правду. Я уже покончила с судебными стенограммами. Ваша зашита была равносильна признанию вины. Вы вообще не пытались защищаться. Мне даже не понятно, почему вам просто было не признать свою вину и добровольно не отправиться в каталажку. И столь же непонятно, почему вы согласились выйти под ответственность Шона. Насколько мне известно, дожидаясь суда, вы не предпринимали ни малейших усилий для того, чтобы вас выпустили под залог. Вы с какой-то нечеловеческой пассивностью восприняли свою участь. Непонятно только, почему вы до сих пор живы!
- А разве мне было, для чего жить? - мягко осведомился
Тьернан.
Кэссиди пожала плечами.
- Неужели сейчас это изменилось? - спросила она.
Тьернан опустил голову, посмотрел на их переплетенные руки, затем снова взглянул ей в глаза.
- Нет, - ответил он. - Причем - так лучше. Особенно, учитывая, что жить мне осталось уже недолго.
- Что вам от меня нужно?
- Мне нужна ваша невинность. Мне нужна ваша слепая, беспрекословная преданность отцу, безоговорочное согласие воспринять меня таковым, каков я есть. Я хочу, чтобы вы, зная все, даже худшее, взирали на меня так же, как на своего отца. Я хочу, чтобы вы мне доверяли, и даже тогда, когда ваш мозг этому противится, игнорировать его зов и, забывая о здравом смысле и чувстве самосохранения, верить мне. Я хочу, чтобы вы принадлежали мне целиком, телом и душой. - Мягкие гипнотизирующие слова Ричарда окутывали её словно шелковыми паутинками, вырваться из плена которых было почти невозможно, но столь необходимо...
- Вы просите так мало, - Кэссиди сама не узнала свой голос, так он изменился.
- Я прошу все!
Он сумасшедший. И как она раньше это не поняла? Человек, лишивший жизни своих близких, но продолжающий после этого жить сам, человек, способный дразнить, мучить и гипнотизировать, человек, способный и её свести с ума. Кэссиди беспомощно оглянулась по сторонам, а потом снова посмотрела на Тьернана и поняла, что пропала. Он притягивал её точно магнитом, все ближе и ближе, пока она не поняла, что тонет, причем тонет добровольно. Неужели и Диана Скотт-Тьернан пошла на смерть с такой же охотой?
Кэссиди помотала головой, пытаясь стряхнуть с себя эти колдовские чары.
- Нет, - сказала она, скорее пытаясь убедить себя, нежели отказывая ему.
- Разумеется, - мягко сказал Тьернан, - я согласен и на обычный половой акт.
Кэссиди резко вскинула голову и, натолкнувшись на его холодный взгляд, пришла в бешенство.
- Для вас ведь это просто игра, да? - Она рывком высвободила руку. Убийство приятно пощекотало вам нервы, а наша обыденная жизнь для вас слишком скучна. И вы получаете удовольствие от того, что смущаете, сбиваете с толку и мучаете ни в чем не повинных людей.
- Я сбил вас с толку, Кэссиди? - как ни в чем не бывало осведомился он. - Вы смущены? Чем? Из-за чего?
Никогда ещё Кэссиди не была настолько взбешена.