Не мог он сейчас беспокоиться о Салли, Кэссиди или даже о самом себе. Все, что сейчас имело значение, так это благополучие его детей. Кэссиди с честью выдержала почти все испытания. Ричард уготовил для неё ещё одно последнее, но самое сложное. Он даже не представлял, что станет делать, если она подкачает.
Он зашел уже слишком далеко, чтобы отступать. Если Кэссиди не выдержит, стушуется и пойдет на попятный, выхода у него уже не будет.
И тогда ему останется лишь одно: пойти на смерть с высоко поднятой головой.
Странно, но чистая и опрятная кухня Салли совершенно его не трогала. Облокотившись на стол, он наблюдал, как она готовит сандвичи.
- Ну и что ты ей сказала? - как бы между прочим осведомился Ричард.
Салли не стала делать вид, будто не понимает. Не стала она и тратить времени, пытаясь соврать или как-то выкрутиться.
- Я предупредила, чтобы она была с тобой поосторожней, - сказала она.
- Ну и зря, - пожал плечами Ричард. - Просто она тебе не нравится, да?
- Вот и ошибаешься, - возразила Салли. - Между прочим, она мне очень даже по душе. И я даже сожалею о том, что ей предстоит выполнить ради тебя.
- Вот как? - нахмурился Ричард. - Но ведь ты сама, помнится, была готова пойти на любые жертвы.
- Да, но я никогда не была влюблена в тебя по-настоящему, - возразила Салли.
Ричард промолчал, давая ей возможность хоть немного потешить свое самолюбие. Он хорош изучил женскую душу, а уж Салли знал как облупленную. Хоть Салли и утверждала, что их краткосрочный роман был закончен, Ричард знал, что она продолжает любить его. Жаль только, тратила свои чувства понапрасну. Он уже давно не воспринимал их.
- Ты ведь ещё не открыл ей правду? - спросила Салли.
- Нет.
- А собираешься?
- Только в то случае, если выхода у меня не останется. - Он выпрямился и подошел к окну. Погода неожиданно ухудшилась, небо потемнело, предвещая дождь.
- Мне пора возвращаться в Штаты, - произнес Ричард.
- Как, уже?
Ричард ещё два года назад приучился подавлять любые свои чувства в зародыше. Однако здесь, в Англии, присутствие детей в сочетании с бурной страстностью Кэссиди Роурки всколыхнули их вновь. Но только Салли не должна была об этом догадываться.
- Чем быстрее я вернусь, тем скорее Марк займется последними приготовлениями. Да и тебе необходимо начинать лечение - ты и без того уже слишком затянула.
- А она исчезнет? Просто возьмет и канет в Лету? Как я?
- Если я сумею её уговорить. Ее отец умирает. Когда это случится, а он уже, по-моему, стоит одной в могиле, Кэссиди уже ничто там не удержит. А потом, если она и одумается, то будет уже поздно - перерезанных раз и навсегда уз уже не вернешь.
- Это ты так считаешь.
- Нет, это и в самом деле так, - возразил Ричард ледяным тоном, чтобы скрыть страх.
- Пройдя курс лечения, я могу вернуться сюда...
- Нет. На долю несчастных детей и так выпало слишком много испытаний. Сначала потеря матери, а потом - отца...
- Не говоря уж о бабушке и дедушке.
Ричард надолго замолчал. Наконец сказал:
- Дети останутся с Кэссиди. Если я сумею все обставить по-своему, её сочтут очередной моей жертвой.
- А что скажут люди, когда из небытия воскресну я? По-твоему, мне не станут задавать вопросов?
- Я надеюсь, что никто этого не заметит. Людей куда больше интересуют слухи, нежели факты. Если начнут приставать с расспросами, говори, что совершала паломничество в Индию и даже представить себе не могла, что меня обвинили в убийстве. Но только непременно добавь, что я вполне способен убить жену и детей.
- Ричард!
- Сделай это, - зазвеневшим от напряжения голос сказал он. - Это последнее, чем ты ещё можешь мне помочь. Мои дети погибли. Пока все в это верят, им ничто не угрожает.
- Я не могу...
- Ты уже очень многое для меня сделала, Салли, - напомнил
Ричард. - Выполни последнюю мою просьбу.
Салли посмотрела на него влюбленными, полными горя и мольбы глазами.
- Хорошо, - прошептала она.
* * *
Вечером, когда они уезжали, дети расплакались. Ричарду пришлось их обмануть, сказать, что папочке нужно работать, но вот летом он непременно вернется. Увы, летом его уже не будет в живых. И он никогда уже не увидит детей.
- А можно я приеду? - спросила Кэссиди слегка дрогнувшим голосом. В глазах её стояли слезы. - Если папочка не сможет вырваться.
Ответ детишек вдохнул в душу Ричарда надежду. Они выстоят. Все будет хорошо. Он оставляет их в надежных руках. В самых лучших.
Обратный путь на север они проделали почти в полном молчании. Ричард гнал автомобиль слишком быстро и сознавал это, однако ему было наплевать на все. В жилах его кипела какая-то звериная ярость, обуздать которую он и пытался, гоня машину во весь опор.
Кэссиди с каменным лицом и закрытыми глазами сидела рядом. На её бледных щеках белели полоски - следы слез, - заметив которые, Ричард совсем разъярился. Он уже чувствовал, как вновь погружается в прежнюю беспросветную тьму, и это пугало его. Он слишком долго боролся с этой тьмой, и не мог позволить ей все уничтожить. Одна ложь, всего одна, последняя и окончательная - и все снова наладится.
Если, конечно, Кэссиди можно доверять. Или доверять его власти над ней, власти, для достижения которой он приложил столько усилий. Вел длительную, но тщательно разработанную осаду, которая, как он и рассчитывал, увенчалась успехом. И вот если теперь, когда Кэссиди была завоевана, навеки и всецело принадлежала ему, он все-таки допустил роковую ошибку и сам угодил в им же расставленные сети, то времени расплачиваться за это безрассудство осталось уже кот наплакал. Если любовь к Кэссиди делала его и без того страшное наказание настолько более болезненным, то и поделом ему. Сам виноват.
Кэссиди молчала, а Ричард, гнал машину все быстрее и быстрее, подгоняемый демонами, которые толкали его на край бездонной пропасти, к неминуемой гибели. Стрелка спидометра ползла все выше, ветровое стекло стонало под хлестким дождем, а узкая дорога сделалась предательски скользкой. Но Ричарду было на все это наплевать. Он не собирался погибать здесь - не таким путем и не вместе с Кэссиди, - даже если какая-то вконец свихнувшаяся часть его существа и желала такой развязки. Чтобы они с Кэссиди отправились на тот свет вдвоем, навсегда повязанные узами роковой бесконечности.
В очередной крутой поворот он вошел, почти не сбросив скорости, колеса, утратив сцепление с полотном дороги, заскользили, и машина пошла юзом. Она скользила по мокрому асфальту к самому обрыву утеса, и Ричард спокойно выжидал, представляя, как они рухнут с огромной высоты, кувыркаясь, в рассвирепевшую морскую пучину.
Но затем, уже за какую-то долю мгновения до непоправимого, он вдруг резко вывернул рулевое колесо, и скольжение машины приостановилось; задние колеса "воксхолла" повисли над бездонной пропастью, а передние фары - пара обезумевших звериных глаз - ошалело рассекали желтыми лучами кромешную черноту ливня.
Мотор заглох. Ричард с трудом разнял пальцы, вцепившиеся в руль, уронил руки вниз и закрыл глаза. В наступившей могильной тишине слышалось только дыхание Кэссиди, частое и напуганное. И ещё слышалось, как колотится её сердце.
Ричарду отчаянно захотелось приложить руку к её груди, слизать со щек слезинки. Открыв глаза, он разглядел в темноте, что Кэссиди смотрит на него.
Она выглядела как женщина, только что встречавшаяся со смертью. Мертвенно-бледное лицо - светлое пятно во мраке, - и глаза, огромные как блюдца, слишком огромные для такой крохотной машины.
Спотыкаясь, Ричард выбрался под дождь, увлекая Кэссиди за собой. Держась за руки, они кубарем скатились по склону, скользя по грязи, и остановились под сенью раскидистого и скособоченного можжевельника. В мгновение ока рука Ричарда проникла между ног Кэссиди, а губы прильнули к её губам. Кэссиди словно этого ожидала - лоно её было уже горячим и влажным, - и Ричард знал: она сделает все, что он захочет. Стоит ему только пожелать, и она опустится на колени, прямо в грязи, и снова позволит ему извергнуться прямо в её восхитительный ротик. Да, он может свершить с ней любое мыслимое соитие, и Кэссиди ничего взамен не попросит. Не считая разве что его души, которую так ловко украла, пока сам он смотрел в другую сторону.