Или наберется смелости и спросит, что случилось в тот вечер, когда убили его жену.
В конце концов оказалось, что выбора у неё нет. Инстинкт самосохранения, который она пестовала и берегла всю свою сознательную жизнь, напомнил о себе. Она пережила свое нелегкое детство, вынесла жизнь с Шоном и матерью, сумела сохранить себя, познав неловких мужчин и любовников-недотеп, и лишь потом сумела выстроить для себя крепость, неприступную цитадель, в которой никому не под силу было даже пальцем её тронуть. И она не собиралась выбрасывать это потом и кровью завоеванное сокровище ради слепой и неуемной страсти - или даже похоти, - которую с тупым упорством продолжала считать любовью.
Ричард сидел в самом углу их крохотной каморки. Каким-то непонятным для Кэссиди образом он ухитрился где-то разыскать другой душ; впрочем, она была только рада, что он не присоединился к ней. Волосы у него были мокрые, зачесанные назад, а одет Ричард был в черную тенниску и джинсы. Почему-то он показался Кэссиди странно похожим на англичанина, словно перекрасился.
В руке Ричард держал стакан виски со льдом. Когда вошла Кэссиди, он посмотрел на неё настолько безучастно, что Кэссиди вдруг обуяло дикое желание залепить ему звонкую затрещину.
Она поспешно оделась, натянув поверх белья джинсы и старый свитер. Ричард внимательно следил за ней.
- Ты куда-то собралась? - вежливо осведомился он, когда Кэссиди принялась обуваться.
Сказано это было настолько отсутствующим тоном, что Кэссиди даже испугалась. Она настолько увлеклась собственными переживаниями, что даже не заметила, как в лабиринте запутанных мыслей вдруг напрочь позабыла о Ричарде. Словно растворился в собственном темном и замкнутом мире, куда никому не было доступа. В том числе и ей.
- А что, ты собираешься помешать мне? - с вызовом спросила Кэссиди.
- Понятно, - лениво протянул Ричард. - Ты и в самом деле уходишь. Мне следовало об этом догадаться. В ту самую минуту, когда ты поклялась, что никогда не сбежишь, ты уже начала строить планы побега.
- А ты отпустишь меня?
- Разумеется. - Он отхлебнул виски и, казалось, взирал на неё с полнейшим равнодушием. - Удовлетвори мое любопытство: куда ты собралась?
- Я ещё вовсе никуда не собралась.
- Понимаю, - кивнул Ричард. - Значит у меня есть ещё последняя возможность исправиться. - Казалось, сама мысль эта его забавляла. Вид у него был холодный и отчужденный, как у ловкого кукловода-манипулятора, каким он предстал перед ней в квартире Шона. - Ну и как я должен уговорить тебя остаться? Упасть на колени и клясться в вечной любви? В верности до гроба? В моем случае, если помнишь, эта клятва недорого стоит.
- Прекрати!
- Так что же ты от меня хочешь? - спросил Ричард, снова отпивая из стакана. Кэссиди вдруг поняла, что он заметно напился. Опасно напился. Настолько, что балансировал на узкой проволоке. Что ж, более подходящего времени ей уже, похоже, не сыскать.
- Что я от тебя хочу? - медленно переспросила она. - Я хочу услышать правду, Ричард. Хватит с меня недомолвок и лжи - я сыта ими по горло. Мне нужна только правда.
- Она тебе не понравится.
Кэссиди почувствовала, как по всему её телу побежали мурашки.
- Я выдержу, - твердо заявила она.
- Сомневаюсь.
- Что случилось в тот день? - Захлестнутая эмоциями, она встала перед ним на колени и порывисто схватила за руку. - Расскажи мне все, Ричард!
Он медленно повернул голову и посмотрел на нее. В глазах его Кэссиди увидела смерть вперемешку со скорбью. И вот тогда впервые за все время испугалась по-настоящему. Так что все поджилки затряслись.
- Она хотела меня бросить, - сказал он. - Забрав детей с собой. Я не мог этого допустить.
По спине Кэссиди пробежал мертвенный холод. Пальцы, державшие руку Ричарда, невольно сжались.
- Расскажи мне все, - повторила она.
- Она была беременна, - невозмутимо произнес Ричард. - Моя прелестная, обожаемая всеми, хрупкая принцесса, которая вот уже больше года не пускала меня в свою постель, два месяца вынашивала в своем чреве ребенка от единственного мужчины, которого любила сильнее, чем меня. Она вконец свихнулась. Она собиралась забрать детей и навсегда переехать к нему, и я был не в силах этому помешать.
Чуть помолчав, Ричард продолжил:
- В тот день я забрал детишек из яслей раньше обычного. Диану мало беспокоили подобные мелочи - она вообще не занималась детьми, - и, наверное, рассчитывала, что я привезу их домой и там навсегда с ними распрощаюсь. Я даже не исключаю, что она рассчитывала убедить меня отвезти её и детей на машине.
- Куда?
- К её любовнику. Я ведь даже не представлял, насколько скверно обстоят дела. И я ничуть не возражал против расторжения брака, однако и слышать не хотел о том, чтобы дети остались с Дианой. Словом, я подговорил Салли, и она согласилась их спрятать. С одним лишь жестким условием - до моего сигнала не объявляться. И это был один из редких случаев, когда предчувствие меня не обмануло.
Ричард отпил из стакана и посмотрел на пальцы Кэссиди, нервно сжимавшие его запястье.
- Потом я отправился домой и застал там Диану. Вот тогда она впервые и рассказала мне про свою беременность - до этого я даже не подозревал, что она с кем-то спит. Она заявила также, чтобы я даже не надеялся отсудить у неё детей, что она забирает их навек, и я никогда их больше не увижу. И вот тогда только я с огромным опозданием убедился, насколько расчетливую игру она вела. Она ведь заранее все предусмотрела. Несчастные случаи с детьми, сломанные ключицы, пробитая голова, поездки к травматологам - все это было не случайно. Она сама подстраивала все это, чтобы потом на суде показать, что это я избивал малышей.
Кэссиди похолодела. К горлу подступил комок. Рука Ричарда настолько напряглась, что Кэссиди показалось, будто она сжимает пальцами железную трубу.
- И что потом? - еле слышно прошелестела она.
- Диана крикнула, чтобы я только попробовал остановить её. - Ричард произнес эти слова медленно и запинаясь, словно принял большую дозу снотворного. - И вот тогда я взял кухонный нож...
У Кэссиди оборвалось сердце. В комнате стало настолько тихо, что слышался только мерный стук капель дождя в стекло.
- Ты её убил?
- Я опустился рядом с ней на колени и следил, как она истекает кровью, - ответил Ричард. - Все случилось быстро, почти мгновенно. Даже попытайся я вызвать помощь, она бы опоздала. Но я и не пытался. Я просто смотрел, как она умирает.
* * *
Кэссиди вдруг осознала, что мокнет под дождем, но, хоть убей, не могла вспомнить, как оказалась на улице. Должно быть, не помня себя, встала и вышла из комнаты, а Ричард даже не попытался её остановить. В противном случае ей не удалось бы вырваться. А раз так, значит он сам не стал её удерживать.
Ночь была в разгаре, но из паба напротив неслись сквозь туман громкие голоса и звуки веселья. Кэссиди привалилась спиной к стене дома, лицо её было мокрым, а сама она здорово продрогла и почти совсем окоченела.
Все, больше надеяться ей было не на что - никаких отрицаний из уст Ричарда она отныне не услышит. А ведь он её честно предупреждал, говорил, что она ещё не созрела для правды. Она же, как последняя дура, очертя голову ринулась в этот омут, надеясь на какое-то чудо.
Но почему он не солгал ей? Почему отказался хранить загадочное молчание, которое верой и правдой служило ему все это время после убийства Дианы? Почему он решился сказать ей правду?
Кэссиди закрыла глаза, прислонившись затылком к свежеотштукаренной стене дома. Ей казалось, что её разорвали пополам. Отчаянно хотелось бежать без оглядки. Куда глаза глядят. Прыгнуть в машину и умчаться на край света, как можно дальше от хладнокровного убийцы, который преспокойно сидел в комнате, попивая виски.
Кэссиди хотелось сбежать и как можно быстрее. Прежде чем она совершит непоправимую ошибку и вернется к нему.
И ведь Ричард не последовал за ней. Позволил уйти. А раз так - надо бежать. Пока силы позволяют.