- О какой переакклиматизации ты говоришь, Кэсс?
Вопрос прозвучал совершенно естественно, да и голос Мабри был совершенно спокоен. Но Кэссиди лишь безмолвно уставилась на нее, она словно язык проглотила.
Впрочем, отвечать ей и не пришлось. Мабри отставила опустевший стакан на ночной столик, закрыла глаза, и почти мгновенно погрузилась в сон.
Кэссиди же просидела у изголовья кровати мачехи ещё несколько минут, панически боясь малейшим неосторожным движением вывести Мабри из зыбкого сна. Когда же она наконец позволила себе пошевельнуться и встать, затекшие мышцы повиновались ей с трудом. Кэссиди покидала спальню Мабри на цыпочках, настолько измученная, что ей отчаянно хотелось разреветься.
Выйдя в коридор, она осмотрелась. Дверь комнаты Ричарда была открыта настежь, за ней царила кромешная тьма. Когда-нибудь, возможно, завтра Кэссиди прокрадется туда и поищет, не оставил ли Ричард каких-нибудь улик. Ведь, как ни крути, но теперь она стала его сообщницей, помогла ему бежать. Кэссиди не только не собиралась раскрывать кому-либо тайну местопребывания, но и была готова припрятать любую инкриминирующую его вещь. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы Ричард с детьми был в безопасности, причем как можно дальше от нее.
Кэссиди настолько устала, что уже перешла ту грань, когда ещё можно забыться здоровым сном. Она поняла, что должна что-то выпить: снотворное, виски или хотя бы горячее молоко.
Немного пораздумав, она направилась в кухню, остановив выбор на самом безопасном, как ей мыслилось, средстве - горячем молоке.
Кэссиди продолжала так думать, пока не пересекла кухонный порог.
Ричард сидел за столом. Перед ним стояла кружка с подогретым молоком, а рядом - бутылка ирландского виски.
- Думаю, немного виски тебе не повредит, - произнес он спокойно и рассудительно, словно они расстались пару минут назад. Словно между ними ничего не случилось, и Кэссиди никогда не лежала под ним, обнаженная, заходясь истошными воплями от нескончаемых оргазмов.
Не дожидаясь её ответа, Ричард налил немного виски прямо в молоко, а потом плеснул изрядную порцию желтоватой жидкости в стакан со льдом. Кэссиди так и подмывало закричать, наброситься на него, вцепиться в лицо, запустить кружку с молоком через всю кухню...
И Ричард прекрасно это понимал. Он молча наблюдал за ней, зорко подмечая любую мелочь, любую особенность в её поведении. Кэссиди понадобилось собрать в кулак всю свою оставшуюся волю, чтобы не только не закричать, но и попытаться придать себе невозмутимое (как она надеялась) выражение.
- Я не люблю виски, - сказала она и сама испугалась, настолько холодным и отчужденным прозвучал собственный голос.
- Я знаю, - кивнул Ричард. - Но все-таки выпей. - Ногой он придвинул ей стул к столу.
Понимая, что должна повернуться и уйти, Кэссиди тем не менее подошла и присела, стараясь держаться как можно дальше от него. Кружка молока с янтарным следом, оставленным виски на жирной белой поверхности, стояла прямо перед ней.
- Ну как Шон? - осведомился Ричард. - Выкарабкается?
Кэссиди подняла голову и встретилась с его взглядом.
- А тебе это важно?
Ричард пожал плечами.
- Это зависит от того, закончил он книгу или нет.
- Закончил. Еще до отъезда в Хэмптонз.
- А ты это знала?
- Нет. Скажи, а в чем важность его книги для тебя? Ведь в ней нет ни слова правды, верно? Ты не рассказал Шону то, что на самом деле произошло в тот вечер. И он даже не подозревает, что твои дети живы.
- Сама знаешь - Шон пишет художественные книги, - ответил
Ричард. - Я рассказал ему предостаточно для разработки лихо закрученной сюжетной линии. Думаю, что чтиво получится зажигательное. - Он поудобнее устроился на стуле, пристально глядя на Кэссиди. - Как бы то ни было, Шон выплачивает моим наследникам весьма приличную сумму за помощь, которую от меня получает.
Брови Кэссиди взлетели вверх.
- А как же законы? Мне казалось, что преступник не имеет права извлекать прибыль из книг о его преступлениях.
От улыбки Ричарда по её спине поползли мурашки.
- Ты недооцениваешь Марка Беллингема, - сказал он. - Деньги переводятся в попечительский трест, распоряжаются которым сам Марк, Салли Нортон и третье лицо по выбору Марка.
- Деньги предназначены твоим детям?
Ричард промолчал.
- Вот значит, в чем дело, - задумчиво промолвила Кэссиди. - Ты пошел на все это ради детей. - Она потянулась было к кружке с молоком, но рука её так дрожала (Кэссиди это, впрочем, ничуть не удивило), что в последнюю секунду она отказалась от своего намерения. - Так вот почему ты убил свою жену!
- Выпей молока, Кэсси, - мягко промолвил Ричард.
Кэссиди уставилась на кружку. Да, она знала слишком много, чтобы Ричард мог чувствовать себя в безопасности. Она предала его, разрушила все его планы, и вот теперь, вместо того, чтобы остаться в Англии, он вернулся в Нью-Йорк. Скорее всего - за ней. Чтобы заставить её замолчать. Навсегда.
Возможно, он её отравит. Смертный приговор ему уже вынесен, и Ричард, похоже, совершенно не заинтересован в замене его пожизненным заключением. Казнить больше одного раза все равно нельзя. Если она умрет, никто уже не выболтает его тайну. Марк связан профессиональным обетом молчания, а Салли ради детей Ричарда рискует не только здоровьем, но и самой жизнью.
Да, угроза для Ричарда исходит только от нее. Ему уже случалось убивать ради детей, в этом Кэссиди не сомневалась. Пойдет ли он на очередное убийство?
- И что будет теперь? - спросила она, пытаясь выиграть время.
- Это зависит от ряда обстоятельств. Например - выживет ли Шон. Если он останется жить, то ты будешь настолько поглощена уходом о нем, пытаясь наконец стать идеальной дочерью, что тебе будет не до меня и моих забот. Салли, надеюсь, идет на поправку, но тем не менее Марк будет подыскивать ей замену. Какую-нибудь надежную женщину. Готовую поставить интересы моих детей выше своих собственных.
Кэссиди понимала, что он сказал это вовсе не для того, чтобы её уязвить. Тем не менее Ричард настолько поднаторел в искусстве вить из неё веревки, что даже обычные слова, произнесенные самым безмятежным тоном, ранили её как острый нож.
- А если Шон так и не придет в себя? - словно со стороны услышала она собственный голос. - Вдруг он умрет?
- Вот тогда будешь представлять для меня серьезную угрозу. Горе и незаконченные дела будут разрывать тебя на части, и тогда ты вполне способна наговорить лишнего кому не надо. Этого я не праве допустить.
- И как ты меня остановишь?
- Пока не знаю. Пей молоко, Кэсси.
В голове её вихрем замелькали кадры из старых фильмов. Хичкоковские ужасы, отравленные напитки в руках любовников. Может, как бы невзначай опрокинуть кружку? Или просто наотрез отказаться от молока - не станет же Ричард поить её силой!
Кэссиди медленно протянула руку к кружке, чувствуя на себе жгучий взгляд Ричарда. Молоко уже немного остыло, и от кружки пахло виски. И, кажется, чем-то еще. Незнакомым. Или у неё просто воображение разыгралось?
- Что ещё ты туда добавил? - спросила она, снова пытаясь выиграть время.
- Это самое обычное молоко, - пожал плечами Ричард. - К сожалению, с пониженной жирностью - другого в холодильнике не нашлось. Немного виски. Пара капель миндального экстракта.
- Миндального? - переспросила Кэссиди. Кажется, есть какой-то смертельный яд с запахом горького миндаля. Мгновенного действия.
- Да, миндального, - кивнул Ричард. - Ну и, разумеется, немного крысиного яда, который оставила Бриджит. Надеюсь, вкус не покажется тебе слишком неприятным. Миндаль и виски должны его заглушить. Может, сахарку подсыпать?
Кэссиди нервозно сглотнула.
- Я рада, что ты ещё способен шутить, - выдавила она.
- По-моему, тебе тоже грех жаловаться на чувство юмора, - сказал Ричард. - Хотя оно у тебя и несколько своеобразное. Особенно забавны твои определения любви и доверия. Те, что ты высказала, прежде чем сбежать. Выпей же наконец это чертово молоко, Кэсси, и посмотрим - откинешь ты копыта или нет!
- Может, ты глотнешь первым?
Ричард недоуменно пожал плечами.
- С какой стати? Я не самоубийца.