- Ну и мамаша у тебя, - усмехнулся Ричард, качая головой.
Глаза Кэссиди мигом открылись.
- Не говори, - простонала она. - Представляешь теперь, какая это была парочка - она и Шон? Просто удивительно, как мне удалось выжить!
Ричард и сам не знал, чего ожидал от нее. То ли того, что она расплачется. Или раскричится и выскочит из постели. Но Кэссиди просто лежала, внимательно и выжидающе глядя на него.
Ричард зажал её лицо обеими ладонями.
- Все нормально? - спросил он, не найдя других слов. Ему хотелось сказать ей совсем другое, но сейчас слишком многое было поставлено на карту.
Кэссиди улыбнулась светлой и печальной улыбкой, и обеими руками накрыла его ладони. Тогда Ричард поцеловал её, и тут же был вознагражден ответным поцелуем.
- Поспи немного, - прошептал он. - Тебе нужно выспаться.
Он был почти уверен, что Кэссиди начнет отнекиваться, однако она, похоже, и вправду слишком устала. Веки её послушно сомкнулись, а дыхание быстро стало ровным и медленным. Вскоре она уже спала, продолжая лежать под Ричардом и сжимая его ладони в своих.
* * *
Кэссиди разбудил плеск воды в душе. Она не шелохнулась, вставать ей не хотелось. В мягкой постели было тепло и уютно и Кэссиди спросонья казалось, что пока она лежит, ей ничто не грозит.
Кэссиди уже приняла решение. В какой-то даже ей самой неведомой миг последние сомнения рассеялись. Возможно, это случилось тогда, как она увидела, как Ричард протягивает ей навстречу руки в приемном покое. Или когда пообещал, что вышвырнет в окно её мать. А, может, она решилась даже раньше, но просто не признавалась себе.
Ее больше не волновало, что именно совершил Ричард. Это не имело никакого значения. Кэссиди утратила способность различать, где проходит тонкая грань между добром и злом. Одно лишь имело для неё значение: она всем сердцем любила
Ричарда и хотела быть рядом с ним. Если это неправильно, если это грех - что ж, она готова понести расплату.
Кэссиди знала, что расплачиваться за содеянное ей придется всю оставшуюся жизнь. Но её это не волновало. Слишком мало осталось отпущенного им обоим времени, и она собиралась воспользоваться каждой минутой. Ни перечить, ни сопротивляться Ричарду она больше не собиралась.
Кэссиди и сама не заметила, как снова задремала. Когда же очнулась, Ричард сидел на краю кровати, в джинсах и черной рубашке. Выглядел он задумчивым и озабоченным.
- Как считаешь, твоя мать не вернется? - спросил он.
Кэссиди незадолго призадумалась, приподнявшись на подушке.
- Маловероятно, - сказала она наконец. - Она отчаянная трусиха. Вдобавок, насколько я знаю Роберта, он постарается внушить ей, что ты её прикончишь. Почему-то она ухитряется пробудить инстинкт убийцы даже в тишайших и смиреннейших из людей.
- А я к таковым не отношусь, да?
Так, очередные испытания. Нет, баста, больше она в эти игры не играет.
- Ты что-нибудь знаешь про Мабри? - спросила Кэссиди, резко меняя тему беседы.
- Я разговаривал с ней минут пятнадцать назад, пока ты спала, ответил Ричард. - Она улаживает всякие формальности, после чего вернется сюда. Интересовалась, как ты себя чувствуешь.
- Не следовало мне её бросать, - виновато промолвила Кэссиди. - Надо было остаться с ней, помочь ей...
- Глупости, - отрезал Ричард. - Ты была не в состоянии помогать кому-либо. Господи, неужели ты хоть раз в жизни не можешь подумать о себе? Мабри взрослая женщина, она вполне способна сама о себе позаботиться.
- И все-таки мне следовало быть с ней, - упрямо возразила Кэссиди.
- Нет. Тебе следовало быть со мной, - жестко сказал Ричард.
Оспорить это утверждение было невозможно, поскольку Кэссиди понимала, что он прав.
- Представляю, насколько Шону не хотелось умирать вот так, - вздохнула она. - На больничной койке. Он предпочел бы уйти овеянный славой. Пасть на поле боя.
- К сожалению, жизнь не всем воздает по справедливости, - промолвил Ричард. - И далеко не все наши мечты сбываются.
Кэссиди улыбнулась уголком рта.
- Я, пожалуй, съезжу в больницу и привезу сюда Мабри, - сказала она. Ей нужно отдохнуть. И, если она ещё не все там уладила, то я её заменю и покончу с оставшимися формальностями сама.
- Хочешь, я поеду с тобой? - предложил Ричард.
Кэссиди вспомнила испуганные и подозрительные взгляды, которыми награждали его врачи и медсестры. Потом подумала про свое желание остаться одной, забиться в раковинку, горевать и оплакивать отца в одиночку. И сказала:
- Да.
Ричард явно не ожидал такого ответа. Он уже заранее ощетинился и напрягся, готовый получить отказ.
- Да? - переспросил он, не веря своим ушам.
- Ты нужен мне, - просто сказала Кэссиди.
Сколько раз она слышала эти слова, но никогда в жизни не произносила их сама. И вот наконец адресовала их Ричарду Тьернану.
Результаты получились ошеломляющие. На мгновение со смуглого и всегда непроницаемого лица Ричарда слетела извечная маска, и Кэссиди впервые увидела, насколько он незащищен. В следующую секунду он, ни слова ни говоря, обнял Кэссиди и прижал к себе. Всем телом и всеми фибрами души ощущая жар и вибрацию его тела, Кэссиди вдруг, словно увидев воочию, поняла, что творится в израненной душе Ричарда. И почти тут же, не дав ей вымолвить и слова, Ричард выпустил её из объятий и, встав с кровати, направился к двери.
- Ты можешь не торопиться, - сказал он. - Я приготовлю что-нибудь поесть.
Душ почти привел Кэссиди в чувство, и она уже не сомневалось, что, поев, окончательно придет в себя. В кухне никого не оказалось, но на столе стояли тарелка с дымящимся супом, охлажденная банка "кока-колы" без сахара и блюдце с аппетитными круассанами. Кэссиди не слишком хотелось есть, но поступок Ричарда растрогал её.
- Здравствуй, родная, - послышался из дверей голос Мабри.
Кэссиди поспешно вскочила и кинулась к ней.
- О, Мабри! - только и выдавила она, всхлипнув.
- Не плачь, моя хорошая, - сказала Мабри, встряхивая белокурыми локонами. - Шон терпеть не мог женских слез. - Мачеха выглядела уставшей и постаревшей, но глаза были ясные и сухие. - На похоронах мы, конечно, поплачем, как подобает, но пока он предпочел бы, чтобы мы вели себя посдержаннее.
- Боюсь, мне уже никогда не удастся его порадовать, - вздохнула Кэссиди. - Я так и не смогла стать для него идеальной дочерью.
- Ты всегда была для него идеальной дочерью, - процедила Мабри, встряхивая Кэссиди за плечи. - И он очень это ценил, хотя никогда тебе и не признавался. - Она прошла к окну и, остановившись, облокотилась на подоконник.
- А с Франческой ты уже поговорила? - спросила Кэссиди. - Как она, бедняжка? И удалось ли кому-нибудь дозвониться до Колина?
- Где черти носят твоего непутевого братца, никому не известно, ответила Мабри. - Я поручила это твоей мамочке - пусть тратит свою кипучую энергию на дело. - Она вздохнула и смахнула со лба прядь волос. - А Франческа все знает, но, похоже, участвовать в грустной церемонии не хочет. Эмберсон предложил увезти её в Вермонт, в их семейную летнюю резиденцию, и я не стала возражать.
И снова Кэссиди стало не по себе.
- Ты уверена, что это разумно? - спросила она, нахмурившись. - Может, в такой день всем нам лучше быть вместе?
- Я доверяю генералу. Одну дочь он вырастил, бедолага, а Франческа, по-моему, напоминает ему маленькую Диану. Он сумеет о ней позаботиться, а мы пока покончим со всеми печальными формальностями.
- Я бы хотела с ней поговорить.
- Господи, Кэсс, ну о чем ты волнуешься? Я, кстати, и телефона их не знаю - генерал мне, правда, сказал, но я так замоталась, что не успела записать номер. Подождем, пока он сам позвонит нам.
Кэссиди взяла булочку и откусила, пытаясь унять внезапно нахлынувший безотчетный страх.
- Ей всего тринадцать, Мабри. Она порой ведет себя как взрослая, но ведь она ещё совсем ребенок.
- Вот и хорошо, что она побудет пока с генералом и его женой. Ни у меня, ни у тебя детей не было. Ты же не хочешь, чтобы она крутилась перед Ричардом?
Вопрос был задан в лоб, и Кэссиди ответила первое, что пришло ей в голову. Неожиданное для самой себя.