– Потрясающе! – воскликнула Джесика. – Конечно, работа тяжелая, но я никогда в жизни не испытывала такого удовольствия. На мне теперь лежит большая ответственность, Мэдди! Ты не представляешь! Этот отель – просто прелесть. Скажи своим друзьям, чтобы они останавливались только здесь, когда будут в Лондоне. Как ты считаешь, будет нормально, если я прилечу в два часа дня четырнадцатого числа? У меня еще будет время привести себя в порядок до начала открытия?
– Всего четыре часа! – ответила Мэделин, которой наконец-то удалось вставить слово. Разговор с Джесикой обычно превращался в монолог, если вовремя не прервать ее. – Я пришлю машину в аэропорт Кеннеди, чтобы тебя встретили. Ты можешь провести со мной несколько дней?
– Конечно! Это в счет моего летнего отпуска! Послушай, чего тебе привезти из Англии? Может быть, какую-нибудь безделушку, которую даже такие богачи, как Ширманы и Делани, не могут купить в Нью-Йорке?
Мэделин расхохоталась.
– Папа очень любит сосиски от «Харродза», – ответила она, – и… – Мэделин сделала паузу, задумавшись.
– О нет, Мэдди! Пожалуйста! Только не копченую рыбу! – взмолилась Джесика. – Ты знаешь, в прошлый раз вся моя ручная кладь пропахла копченой рыбой, так что салон первого класса стал похож на рыболовецкий траулер! Надо мной все подшучивали!
– Я не собиралась просить о рыбе, – возразила Мэделин, все еще помня, как Джесика, комично сморщив носик, появилась со своими вещами у выхода для пассажиров, прибывших из Европы, – Я хотела попросить тебя навестить моего деда.
– Что ты имеешь в виду? Кто он? Ты уверена, что он существует, Мэдди? – В ее голосе звучала насмешка.
– Конечно, уверена, но мне хотелось бы узнать, что он собой представляет. – И Мэделин коротко рассказала о странном ночном разговоре с сэром Джорджем.
Голос Джесики задрожал от любопытства.
– Как это интересно, дорогая! О чем он хочет рассказать тебе? Слушай, я могу кое-что разузнать об этой семье. У меня есть знакомые журналисты, собирающие всякие сплетни, и если Даримплы относятся к аристократам, твой дед обязательно есть в их файлах. Предоставь это дело мне.
– Будь осторожной, – предупредила Мэделин. – Я не хочу, чтобы он подумал, будто я навожу о нем справки.
– Не беспокойся. Все будет сделано очень аккуратно. Слушай, ты полагаешь, твоя мать была вовлечена в какой-то скандал? Этим объясняется, почему Джейк никогда ничего не рассказывал тебе о ее смерти. Все это ужасно интересно! – воскликнула Джесика, сгорая от любопытства.
На углу Уолл – и Брод-стрит возвышалось здание «Центрального Манхэттенского банка». Башня из темного стекла и стали сверкала в лучах утреннего солнца. Карл, выйдя из лимузина, которым управлял шофер, прошел через пуленепробиваемые прозрачные двери, радуясь, что укрылся от уличной духоты. Главный вестибюль банка был оформлен в современном стиле и производил солидное впечатление. Полы, стены и стойки касс были из черного и белого мрамора. Эскалатор плавно поднимал посетителей на галерею второго этажа, искусно украшенную вьющимися тропическими растениями, которые поднимались высоко, как деревья, и подсвечивались скрытыми лампами. За роскошным фасадом все было иначе. Стеклянное здание вплоть до двадцать восьмого этажа было набито людьми. Внизу сидели кассиры, над ними располагались кухни и столовые для обслуживающего персонала, которые открывались в восемь утра и закрывались к концу рабочего дня. Затем следовали один за другим этажи с офисами. Служащие сидели за столами под яркими лампами среди жужжащих факсов и телексов, принимающих и передающих сообщения по всему миру. Телефонные звонки сводили с ума своей настойчивостью, а писк компьютеров и треск печатающих устройств создавали невыносимо тяжелую атмосферу. Осуществляя операции с валютой общим объемом в миллиарды долларов в день, этот огромный пульсирующий финансовый монстр, обгоняя своих конкурентов, с наслаждением переваривал умных, талантливых, старательных людей и безжалостно выплевывал тех, кто не смог приспособиться.
Карл преуспевал в этой атмосфере. Из своего офиса он мог попасть с галереи на третий этаж, где располагались кабинеты различного рода начальников за исключением Джейка Ширмана, занимавшего пентхаус. Отсюда были видны фондовая биржа и суетящиеся внизу люди. Сознание того, что через его руки ежеминутно проходят миллионы долларов, вызывало у него почти физический трепет. В этом было особое очарование, которое он разделял с Джейком. Для них деньги казались почти живыми существами или растениями, которые должны постоянно давать побеги, цвести и приносить плоды. Дивиденды, ценные бумаги, ссуды являлись основным предметом разговоров и заполняли их мысли большую часть времени. Для них деньги не были просто обезличенными и сухими цифрами на экране компьютера. Они представляли собой символы, вызывающие в их воображении те или иные образы.
Карл быстро пробежал глазами почту и остановился на первой из ежедневных санкций на перевод денег в иностранные банки. В Токио, Кувейт, Гонконг и Великобританию переводились доллары. Из различных частей света поступали фунты стерлингов, иены, немецкие марки и франки. Постоянно меняющийся поток денег завораживал и давал представление об объемах сделок, о регулировании валютного обращения, о дефицитах и прибылях.
Нажав кнопку внутренней телефонной связи, Карл вызвал свою секретаршу из соседней приемной:
– Эверил, помогите, пожалуйста, разобраться с этой почтой. Я должен встретиться до ленча с мистером Ширманом и несколькими клиентами, так что у меня с утра будет мало времени.
– Конечно, мистер Делани. – Эверил была превосходной помощницей. Она проработала с Карлом шесть лет и знала все его привычки, вплоть до того, каким горячим должен быть кофе. К сожалению, Карл знал, что она должна скоро покинуть его. Эверил намеревалась уехать из Нью-Йорка, и никакие уговоры не могли изменить ее решение.
Ей надоела городская жизнь, и она собиралась поселиться в сельской местности. Через минуту Эверил вошла в кабинет. jt была молодая женщина с приятным лицом, преждевременно сединой в волосах и кроткой улыбкой. Она села напротив письменного стола Карла. – Я готова, мистер Делани, – сказала Эверил.
Час спустя Карл закончил дело и направился к лифту в другом конце изогнутой галереи, которая шла вдоль вестибюля. Войдя в обитый черной кожей лифт, он нажал кнопку пентхауса.
Карл и Джейк были очень близки. Хотя Карл любил своего родного отца, который работал архитектором в Филадельфии, с Джейком у него было гораздо больше общего. Он стал для Джейка почти сыном и своим успехом во многом был обязан ему. И не только потому, что женился на Мэделин, как утверждала молва. Дело в том, что он встретил Мэделин, уже работая в «Центральном Манхэттенском банке», спустя два года, и прошло еще четыре года, прежде чем ее отец Джейк разрешил Карлу ухаживать за ней.
– Ей ведь только восемнадцать, черт побери, и она не получила образования, – возражал Джейк, хотя втайне надеялся, что Карл когда-нибудь станет его зятем.
Карл ждал, издали наблюдая за Мэделин, которая постепенно превращалась в очаровательную молодую женщину, и страстно желал, чтобы поскорее настало время, когда Джейк разрешит им встречаться. Между тем он отверг очень многих девушек, и, казалось, кроме Мэделин, для него никто не существовал. Она была совершенством, и Карл полагал, что стоит подождать, когда ему будет около тридцати, прежде чем жениться.
– Доброе утро, Карл! – приветствовал его Джейк, когда он вошел в офис президента банка. Хотя волосы Джейка уже побелели, время явно проявляло к нему благосклонность, и сейчас он выглядел даже более изысканно, чем в молодые годы. Его глаза, такие же темные, как у дочери, добродушно изучали Карла. – Надеюсь, ты приятно провел прошлый вечер?
Карл смутился, вспомнив, как он и Мэделин занимались любовью после звонка из Англии, как они наслаждались, слившись воедино.