Редкие общие карты были довольно примитивны и явно стары как мир. Скорее всего, они остались от той эпохи, когда Хинг активно занимался мореплаванием и осваивал новые территории. С тех пор прошло несколько сотен лет, и территории давно заняли другие народы. Даже формы континентов изменились.
Лин ползал по разложенным на полу картам вместе с ней. Помогал снимать пыльные свитки с верхних полок, искал атласы по алфавиту, держал прозрачную восковую бумагу, пока Элизабет копировала очертания стран, подходящие по масштабу для их творения. Как-то незаметно карта стала их общим произведением, практически детищем. Ни один подарок отцу он до сих пор не делал собственноручно. Привозил экзотические сувениры из далеких стран - было дело, но чтобы самому... Ощущение было новым, но приятным.
Особенно из-за напарницы. Тихая, скромная кондзийка была полной противоположностью яркой, живой и подвижной Элли, но вопреки здравому смыслу нравилась Лину ничуть не меньше. Принца смущало собственное поведение донельзя - влюбиться в двух таких разных женщин, да еще и одновременно! У одной он даже лица не видел ни разу.
Утешало то, что хотя бы не в парня.
Глядя на Элизабет, ползающей со странной конструкцией из карандаша и палочки в руках по наброску будущей карты, Лин задумался. Странное у них, в Кондзю, образование у девочек. День рождения императора не знает, а сложнейшие формулы тригонометрии щёлкает как орешки. И в картографии разбирается.
Он еще не встречал хингийской женщины, откуда бы то ни было, умеющей считать, не то что формулы выводить. Даже читать и подписать собственное имя могли только девушки из знатных семей, да и то не все. Как повезёт. Если отец разрешит.
Загадочная кондзийка разбивала все стереотипы. Лучше него разбиралась в математике, знала очертания всех стран, столицы, крупные города, правила на ходу размеры и форму. Лин начал задумываться, не шпионка ли и эта тоже. Но почему так бесхитростно демонстрирует своё отличие от остальных?
После того, как контуры были нанесены, страны распределены пропорционально по материкам и возвышенности и низменности обозначены - одной Элизабет понятными значками, - наступил самый ответственный этап. Она закрылась в своей комнате и принялась творить. По мере необходимости посылала одну из прислужниц за нужными материалами.
Лин слонялся из угла в угол в своих покоях. Элли уехала, кондзийка прочно занята им же придуманным делом, и он остро ощутил, как ему без них обеих скучно и одиноко. Для него три недели тянулись бесконечно.
Элизабет же казалось, что время летит. Где-то в середине работы она поняла, что картине нужна более основательная подложка. Сходила в императорские мастерские и заказала по размерам полотна раму с подрамником, на которую по окончании сможет натянуть и прибить мелкими гвоздиками готовое произведение.
Когда-то давно придворный живописец отца учил ее натягивать холст на подрамник. Любой художник должен уметь сам подготовить себе холст и сделать краски, любил он повторять. И к вопросу обучения рисованию он подошёл основательно.
После трехгодичного курса Элизабет умела писать маслом, акварелью и пастелью, могла составить больше десяти цветов из подручных материалов вроде камней или водорослей, сносно зарисовывала с натуры и естественно, сама готовила свои холсты и кисти.
Умение пригодилось спустя годы совершенно неожиданно.
Накануне дня рождения Императора придворным мастерицам мешал уснуть всю ночь неизвестно откуда доносившийся звонкий стук миниатюрного молоточка.
Элизабет никому не доверила обработку картины, и тем более не пускала никого смотреть на процесс. Только третий принц изредка допускался в ее комнату. Пробираясь между разбросанными по полу нитками и обрезками, стоял несколько минут, оценивая прогресс, одобрительно кивал, иногда подсказывал что-нибудь - все-таки попутешествовал он знатно, и местность некоторых стран изучил достаточно хорошо.
Сдав законченную и надежно укрытую плотным покрывалом работу на руки сопровождающим третьего принца людям, Элизабет обессилено упала на кровать лицом вниз, не раздеваясь, и заснула. Из-за спешки она не спала уже неделю.
Парадная зала, в которой Император принимал подарки и подношения ближайших подданных, таких как родственники и министры, была умеренно украшена к празднику. С потолка свисали гирлянды живых цветов, в окна были добавлены витражи, на полу свежие ковры и новые подушки для гостей. Сама по себе покрытая золотом и росписями зала выглядела слишком торжественно, чтобы навешивать много лишнего.
Очередность установили обратную - то есть сначала Императору поднёс дары самый нижний в иерархии министр, а последним должен был стать наследный, первый принц.
Третий принц терпеливо стоял у стены, ожидая своей очереди. Его слугам приходилось куда хуже - надо было держать вертикально тяжелённый прямоугольник рамы. Хоть и упёртый в пол для устойчивости, держать такой вес на себе несколько часов было не весело.
Наконец подошёл их черед.
Картину вынесли вперёд, поставили лицом к Императору, чуть поотдаль, чтобы сидящим рядом чиновникам тоже было видно.
Император благосклонно принял подношение, приказал снять покрывало. Пару минут изучал, склонив голову. Зал, затаив дыхание, любовался тонкой работой. Не все поняли, что это за карта, но объём приложенных сил впечатлял.
По алому шёлку - уже новаторство, карты всегда делали на белом - тянулись разноцветные нити кружева. Изведанные земли обозначались в зависимости от климата желтыми, зелёными и синими нитями. Последние - в районах вечной зимы. Неисследованные или плохо изученные участки отмечались белым, притягивая взгляд и как бы предлагая отправиться в экспедицию немедленно.
Поверх кружева страны были расшиты пайетками, бисером, лентами и другими материалами, имитирующими рельеф. Так, океаны были украшены шелковыми синими лентами, свернутыми в форме волн и отделанных кружевным белым кантом - вроде пена. Горы представлялись как нагромождение бархатных лоскутков со снежными вершинами из стекляруса.
Стало понятно, почему карта заключена в солидную раму с подрамником. Общий вес и рельефность не позволяли свернуть ее привычным рулоном.
Император задумался. Кивком приказал унести, и обратился к следующему дарящему.
Наследный принц принёс в дар искусно выделанные одеяния, отделанные драгоценным мехом соболя. Шкурки закупались в Славии, и стоили баснословно дорого из-за лимита на количество вывоза, наложенного их царем.
Вечером Элизабет вызвали в Императорские Покои. Лин уже топтался под дверями. Его тоже вызвали.
Оба пребывали в недоумении. То ли Императору так понравился дар, что их будут отдельно благодарить, то ли их сейчас ждёт выволочка. Так что молодые люди порядком нервничали.
Император нетерпеливо выхаживал в роскошных покоях, протаптывая дорожку в пушистом ковре. При появлении Лина и Элизабет он насупился и взмахом руки отослал стражу, оставшись с ними наедине.
- Пойдёмте со мной. - скомандовал он. У Элизабет засосало под ложечкой от предчувствия нагоняя.
Император прошел в смежные покои, оказавшиеся кабинетом. У стены около рабочего стола расположилась яркая карта в раме, смотрящаяся довольно вызывающе посреди общего бежево-белого окружения. В быту правитель придерживался сдержанной гаммы, и Элизабет пожалела, что не смогла как следует выяснить его пристрастия до того, как села вышивать.
- Это что? - прокурорским тоном вопросил Властитель Поднебесной.
- Карта мира. - неуверенно пояснил Лин.
- Тогда почему она не совпадает вот с этой?
Император махнул рукой в сторону рабочего стола, над которым висела классическая белого шелка карта, изображавшая Хинг в серединке, а остальные скукоженные и деформированные страны вокруг.
- Потому что она неправильная. - подала голос Элизабет и прикусила язык, но было поздно.