Бенни поежился и поднял ноги на мостик. Вывернув карманы, он сбросил камушки на деревянный настил.
— Я много думала, — призналась Луна. Она встала, подхватив длинную палку, которой по одному отправляла камешки в полет, целясь в выпуклую луну, уже заметную на послеполуденном небе. От мастерских ударов камешки летели над болотом. — Помнишь, что сказала знахарка о… о том, что болото проклято?
— Ммм-хмм, — промычал Бенни, щелкая по камушкам и наблюдая, как они плюхаются в топь, оставляя за собой небольшие круги.
— Все говорят, что болото проклято, но сегодня бабуля Ту рассказала другую историю. Она объяснила, что река больна так же, как и Уиллоу. Я не знаю, как поступают с проклятием. Но я могу попытаться вылечить болото.
Бенни прикусил уголок рта и произнес:
— Когда мы плыли по реке, нас постоянно сопровождало течение. Вода не стояла на месте, и не могла ни помочь, ни навредить.
— Вот именно, — подтвердила Луна. — Если бы не насыпь, то застойный ил давно бы уже вымылся в общем потоке далеко-далеко отсюда.
Луна задумчиво постучала палкой по голове.
— Что? — спросил Бенни. — В чем дело?
— Давай просто избавимся от нее.
— От чего? От насыпи? И как это мы своими силами сможем уничтожить насыпь? А что если нас поймают? Папка только начал меня снова выпускать на улицу. Есть место, куда я определенно не намерен лезть — и это то самое место под насыпью. И ты туда тоже не сунешься!
— Я пока в раздумьях, — ответила Луна. Она медленно повернулась, продолжая себя постукивать.
— Это заметно.
Луна сменила направление и начала поворачиваться в другую сторону.
— Нам нужно как-нибудь убрать тину из-под насыпи. И если мы копнем поглубже, то вода начнет понемногу просачиваться.
— Ага, и потом как просочится прямо нам на головы, — фыркнул Бенни и ударил по палке Луны. Палка выпала из рук и кружилась, пока не достигла поверхности воды. — А потом мы по шею погрязнем в болотной жиже, и если хотя бы язык намочим, тоже заболеем. А разве мы сможем помочь Уиллоу, если сами будем прикованы к постели? А вдруг какое-нибудь дерево выбьется из ограды и свалится прямо на нас? Ни за что! Слишком рискованно.
Луна перестала кружиться, и ее хрупкая фигурка обмякла рядом с Бенни.
— А что если вместе с зараженной водой уйдет и болезнь Уиллоу?
Бенни резко поднялся на ноги, отчего мостик зашатало в разные стороны.
— Погоди-погоди… А если когда прорвет насыпь и хлынет грязюка, нас там не будет. Что если что-нибудь другое ослабит плотину, а мы в это время будем далеко-далеко, высоко на берегу.
— Что-нибудь другое?
Брови Бенни несколько раз подпрыгнули.
— Какой-нибудь маленький взрывчик…
— А это, по-твоему, легко сойдет нам с рук?
— Я просто скажу, что репетировал кое-что для праздника. Мы воткнем ракеты в ил, подожжем их одновременно, и они пробьют дырочки в насыпи. А вода из маленьких дырочек сделает огромную дырень.
— Ты псих, — подытожила Луна.
— То есть, изумительный план!
— Ладно, но как нам поджечь фитили и успеть быстро и безболезненно убраться?
— По сути, нам светят проблемы только в случае провала, — объяснил Бенни со зловещей усмешкой. — В случае успеха вся мерзкая жижа стечет вниз по течению, и мы станем героями! И ты права… возможно, и Уиилоу поправится.
— Ты всерьез полагаешь, что пары ракет достаточно, чтобы разрушить насыпь?
— Для запасного плана я прихвачу вертушки и огненные шары, оставленные для праздника. — Бенни пожал плечами. — По крайней мере, надо попытаться, а не просто сидеть и смотреть, как Уиллоу чахнет.
Луна кивнула.
— Завтра. В обед встречаемся под плотиной. И не забудь свои ракеты.
17
Утопия
Поначалу Ута боялась отходить далеко от того места, где совсем недавно был портал, она боялась, что он вдруг откроется, и она не успеет проскочить к своим.
Но он так и не открылся.
Она возвращалась к нему каждый день, пока воды не покрылись разным мусором, а мшистые лужайки со всей живностью не оказались погребенными под илом и грязью. Ута просила и рыбок, и лягушек, и сцинков помочь ей с поисками утерянного, просеять слои жижи, ила и прочесать сваленные деревья. Но медальон так и не нашли.
В конце концов Ута потеряла надежду. И пустоту внутри нее сменила горькая тоска.
Прибывающая вода смывала с корней деревьев грунт и вековые стволы шореи с низкими ветвями один за другим с треском рушились в болото. Шли недели, месяцы, насыпь росла, деревья сами утрамбовывались в прочную стену. На место шорей пришли альстонии с высокими коленями; непостижимым образом семена этих деревьев сами прилетели на запах болота с попутными ветрами и усеяли берег застывшей заводи.