Мне открывался сверху широкий обзор, но ни в одном из направлений я не видела Тина. Я запаниковала, не потому что боялась трепки, а потому, что впервые представила себе жизнь без топота его ножек и довольного пухленького личика. Я молниеносно слезла с дерева и побежала.
Я проверила дом, обыскала накрытые столы, забежала на место с установленными ракетам, которые только начали запускать. Но я нигде его не нашла.
Едва ли я различала, что происходит вокруг, темнело быстро, не спасала даже огромная луна. Я побежала к реке. Клянусь, я думала, что сердце вот-вот вырвется у меня из груди. Когда я приблизилась к воде, полетели первые ракеты, окрасившие водную рябь в оранжевый, золотой и красный цвета — это было прекрасно.
Бабуля Ту помедлила, поднеся палец к губам.
— Ты решишь, что я выжила из ума, но я не преувеличиваю, воздух вокруг меня загустел, словно ожил. Из-за деревьев я слышала звук похожий на колокольный звон, а потом краем глаза заметила вспышку света. Я повернулась туда и увидела Тина, свернувшись калачиком, он спал возле моей лодки. Он в одиночку приволок к реке лодку, и только прибрежные камешки помешали спустить ее на воду.
Нижняя губа бабули Ту задрожала.
— Он всего лишь хотел во всем следовать за старшей сестрой. Всего лишь хотел, чтобы я его признала. Он бы ни за что не справился с управлением в такой тьме… как пить дать он бы тогда утонул.
Она отрывисто вдохнула, пристально посмотрев на Луну.
— А что случилось потом, бабуля Ту?
— Я разревелась как тряпка, вот что. Я подняла малыша Тина на руки и крепко прижала к себе. Колокольчики зазвенели снова, и над нами рванула новая партия огней. Я вернулась к камышам, именно там вспышка света указала мне на Тина, и я нашла тот оберег. Он висел на тонюсенькой цепочке, словно на паутинке. Не знаю зачем, но я его подняла. К утру река разлилась до дверей. Луг затопило, и очень скоро вместо земли появилось уже знакомое тебе болото. Сначала вода все еще была чистая и прозрачная, сверху виднелись зеленые верхушки трав и кустарников, которых ранее течение всегда обходило стороной. Теперь же они таили тьму у своих корней. Годы шли, трясина густела и темнела. Мы разучились плавать. Никому и в голову не приходило нырнуть в болото. Вода протухла. Несколько семей сорвались с места и отправились в поисках нового жилья вверх по течению, но все они вернулись. Будто что-то… или кто-то нас всех здесь удерживает.
Бабуля Ту отвернулась от перил и через окно посмотрела на Уиллоу.
— Зови это заразой. Или проклятием. Скажи, что в глубине затаился злой дух. Говори, что хочешь. Но все изменилось с того дня.
Она прикрыла глаза усталой рукой, а ее разум отправился в переулки памяти.
— Когда все наши попытки прорваться через плотину потерпели неудачу, мы подняли наши дома на сваи и научились управлять плоскодонками, пригодными для болота. Я прикрепила на нос моей лодки тот оберег, чтобы каждый день помнить о хрупкости и ценности человеческой жизни.
Луна покосилась на оберег, который висел, поблескивая, на своем привычном месте.
— Я знаю, ты лишь хотела помочь сестре, — ласково произнесла бабуля Ту. — Это очень похвально, но впредь я не желаю, чтобы ты даже обдумывала что-нибудь столь опасное. Даже если мы никак не поможем Уиллоу, жизнь слишком важна, чтобы так глупо ей рисковать.
21
Утопия
Тук-тук.
Тук-тук.
Тишина.
Скорбь.
Мрак.
Ута скользила по перевернутому черепашьему панцирю, мягкая окатанная оболочка напоминала прикосновение животика улитки. В глубоководной пещере было достаточно темно, чтобы забыть о солнце, и достаточно пусто, чтобы спрятаться от веселья резвых водяных змей и праздных водоплавающих птиц. С мокрого камня на потолке сочились на нижние камни влажные капли.
Она осталась одна. Ей было мучительно ужасающе одиноко.
Тук-тук.
Тук-тук.
22
Луна
Не мигая, Луна пялилась в потолок. Завтра наступит перигей — день, когда луна подходит ближе всего к земле. Через два дня истекут отпущенные Уиллоу три недели. Через два — болезнь окончательно поглотит сестренку. От бессонных часов веки Луны потяжелели, а пульс стучал как барабан.