– В этом случае они также получат значительный капитал, остальная же часть ее состояния достанется их матери. Вы были бы правы в своем суждении, если б девушки стали выбирать себе женихов теперь, когда они знают о поставленном условии. Но как быть, если одна из них уже помолвлена и не желает изменить своему намерению?
– Помолвлена? – растерянно повторил Квинсли. – Но… которая же из них? Прошу вас, миссис Хорсмен, ответьте мне как можно скорее!
По волнению юноши миссис Хорсмен поняла, что они с подругами очень своевременно начали действовать. Еще немного, и мистер Квинсли мог бы сделать предложение Дженни, и тогда прибегать к их уловке было бы уже поздно, да и неизвестно, чем бы все это закончилось. Она продолжила говорить приторно-сочувственным тоном, словно бы не замечая нервного трепета молодого человека:
– Около года назад Дженни встретила и полюбила одного скромного юношу, младшего сына сквайра, который вот-вот должен был стать священником. Должна вам заметить, что Дженни с юных лет не представляла себе иной судьбы, кроме как брак со служителем церкви, настолько глубоко было ее уважение к отцу, а через него и ко всем людям, облеченным саном. К несчастью, молодой человек так и не получил приход, поскольку вызвал неудовольствие могущественного дяди миссис Браун, мистера Грантли, разошедшись с ним во мнениях относительно догматов нашей церкви. Так как мистер Грантли очень дружен со своей золовкой, маловероятно, чтобы мистер Томлинс понравился Джозефине Грантли. Поэтому молодым людям только и остается, что хранить все в секрете до тех пор, пока либо юноше не удастся втереться в доверие к Алану Грантли, либо тетушка не отойдет в мир иной, оставив уже упомянутое завещание.
Ошеломленный Стюарт Квинсли не уловил, однако, в рассказе старой дамы самого главного для себя, а потому с трепетом осмелился задать вопрос:
– Все, что вы рассказали, очень печально и трогательно, но пока мисс Дженни свободна, все еще может измениться, даже ее выбор.
– Мисс Дженни весьма постоянна в своих привязанностях, и преподобный Томлинс подходит ей во всех отношениях, полностью разделяя ее склонности к книгам и садоводству. Не думаю, чтобы она способна была переменить свое решение. Разумеется, в деревне мало кто знает об этом, но мы, члены попечительского совета, как никто, близки с этой семьей и всячески поддерживаем ее, несмотря на то что иногда не одобряем поступки кого-либо из них. Не будь мистер Томлинс священнослужителем, я первая выказала бы Дженни свое порицание, но против сана я ничего не могу возразить.
– Да, мадам, вполне понимаю. А теперь прошу простить меня, я вспомнил, что час, в пределах которого я обещал зайти за своей лошадью, уже давно миновал, и я вынужден вас покинуть, – юноша чувствовал острое желание остаться одному и обдумать как следует все услышанное.
– Разумеется, я и так отняла у вас довольно времени, мистер Квинсли. Премного благодарна вам за помощь, но меня уже, вероятно, заждались в школе, – заторопилась и миссис Хорсмен, боящаяся дальнейших расспросов, в ходе которых молодой человек мог уличить ее во лжи.
К сожалению, Стюарт не заметил никаких шероховатостей в ее рассказе, напротив, теперь ему показалось, что он понял, почему не заметил Дженни в обществе в прошлом году – вероятно, она была там, где могла хотя бы изредка видеться со своим женихом. Поэтому он поспешил еще раз заверить миссис Хорсмен в своем полном молчании, пообещав также не тревожить расспросами и сочувствием семью Браун, и наконец откланялся.
Последующие несколько дней он избегал общества мисс Дженни Браун, пытаясь разобраться в своих чувствах и определить, насколько сердце его задето. Он не испытывал никакой досады на мисс Браун, напротив, теперь ему стали понятны некоторые странности ее поведения, меланхолия и задумчивость. Он перестал также удивляться дружбе между Дженни и Марком Рэдволом, которую считал до сих пор удивительным явлением, настолько мало были схожи во взглядах и привычках эти двое. Вероятно, Марк был посвящен в историю Дженни и ее жениха, а возможно, даже был с ним дружен и мог позволить себе в открытую поддерживать мисс Браун, на правах друга детства не вызывая подозрений. В то время как мистер Томлинс, скорее всего, пытался сделать себе карьеру где-нибудь в другом месте. Навряд ли, проживай жених Дженни неподалеку, молодые люди смогли бы сохранять невозмутимый вид в обществе, они наверняка выдали бы себя каким-либо неосторожным словом или взглядом.
К началу ноября Стюарт убедил себя, что не был пылко влюблен, так как испытывал лишь сожаления, не перешедшие в глубокие страдания, но все же решил по мере возможностей сократить общение с семьей Браун, так как еще полагал сердце свое в некоторой зависимости от нежного взгляда мисс Дженни.
Регулярные приглашения на обеды и чаепития в дом Бродвиков, а также на званые вечера к графине Рэдволл, последовавшие вскоре после разговора с миссис Хорсмен, мистер Квинсли принимал без особого трепета, но не считал необходимым отказываться, тем более что Браунов не звали ни к тем, ни к другим. Несколько удивило юношу явное благоволение леди Рэдволл к мисс Корделии, которую графиня отмечала постоянно, то и дело расхваливая рисунки мисс Марч или ее игру на фортепьяно. Однако Стюарт упорно не приходил в восторг от талантов мисс Корделии, предпочитая выступать в роли слушателя, а место компаньона в дуэтах с мисс Марч уступая другу Марку. Прелестная девушка не смогла затронуть душу мистера Квинсли, так как он еще не совсем оправился от одной привязанности, истинной или воображаемой. Имел значение и тот факт, что юноша счел повышенное внимание друг к другу между Марком и мисс Корделией началом чего-то большего, чем просто знакомство, и не собирался становиться на пути у приятеля. Ко всему прочему, его визит к дедушке несколько затянулся, о чем ему уже неоднократно напоминала в письмах мать.
В середине ноября графиня Рэдволл, как обычно, собрала небольшой кружок в своей гостиной, подальше от язвительной свекрови и вялого, так и не вышедшего из-под материнской опеки супруга. Графиня с царственным видом восседала на уютном диване, перед которым мисс Марч, стоя на коленях, расчесывала белоснежную шерсть любимой кошки хозяйки. Марк, только что возвратившийся с долгой прогулки, расположился у камина, рисуя в своем воображении поединок на зонтиках между своей бабушкой и миссис Хорсмен и с удовольствием представляя посрамление последней. Миссис Бродвик и миссис Пич играли в лото за маленьким столиком, мистер Бродвик в уголке внушал двум молодым леди, мисс Мэй и мисс Сторкинс, недопустимость чтения романов и красочно расписывал вред, который они наносят женской натуре, падкой до всяких безрассудных поступков.
Появление Стюарта Квинсли немного оживило компанию, графиня тут же усадила юношу рядом с собой и стала спрашивать, отчего он явился так поздно и что могло его так задержать.
– Вы упустили чудесную возможность послушать, как мой сын и мисс Марч поют арию из новой оперы, надеюсь, это послужит вам достаточным наказанием за опоздание.
– Вы правы, ваша светлость, это действительно большая потеря для моего эстетического вкуса, тем более что мне не скоро теперь доведется послушать столь приятное пение, по крайней мере в этом составе, – ответил Стюарт с поклоном в сторону мисс Корделии.
– Что это означает, мистер Квинсли? – тут же осведомилась графиня, а другие дамы отвлеклись от своих занятий, и только Марк, просвещенный уже относительно намерений друга, продолжал полеживать в кресле, чему-то улыбаясь.
– Я должен сообщить вам, ваша светлость, а также и вам, дорогие дамы, что вскорости покину ваше очаровательное общество и направлюсь домой, в Винчестер, где меня ожидает матушка. Мне остается только со всем пылом моей души поблагодарить вас за несказанно любезный прием, оказанный мне всеми членами местного общества. Никогда еще я не гостил у лорда Дримстоуна с такой приятностью, – учтивость юноши не рассеяла разочарование, которое испытала графиня при этих словах.