Антонов на скамейку присел,Ожидая будущий беспредел.Из соседнего подъезда вышли двое,Это соседи, печали не скроют.Затем два полисмена и двое в халатах белых,Несли укрытое наволочкой тело.Вдруг ветер подулИ наволочкой лицо то сдул.И застучало у Вячеслава сердце,От аритмии казалось некуда деться,Казалось бы, конец концом,Это был Зарёв, с окровавленным лицом.Машины уехали, соседи разошлись,Вячеслав остался один лишь.Застряв в душевной роке,Остался сидеть в ужасном шоке.
P.S
Сколько однажды людей умерли,Под одним потерянным днем,Будучи себя живыми погребли,Наплевав на игры с огнем.
Каков удел, никто не знает,А стоит ли так быть?!И ни о чем уже не чает,Хватит быть, хватит жить.
Ведь человек держался на плаву,Хоть как-то, но сопротивлялся.Жизнь не сахар, жизнь в хлеву,Раз и скончался.
Много тем… Себя найти,Значит каждый раз сначала,С дороги со своей сойти,А ведь это и немало.
Позже может быть поймем,Зря такие времена,Зря с тобою так идем,Для чего судьба… Судьба…
И пока дорога наша жива,Мы идем к смерти не спеша.
Напоследок
Зарёва как не искал Антонов,Так и не нашел, где его похоронили.Это неизвестно.А позже Антонов приобрел славу,В адвокатской идиллии,Хотя ему это было не интересно.
Антонов долго еще вспоминал,Собеседника со слезой на глазах,Что его не уберег.И на будущее все дела,Все моменты он взял впрок,Чтоб снова не случился тот крах.Таков итог.
Ведь столько вопросов осталось,Не найти теперь ответа,Столько сказать хотелось,Но нет собеседника на белом свете.Зря дороги, мысли. Стоит забыть.Как вспомнит это,Так и слеза начинает кровоточить.
Зарев же оставил свой стих,За день, когда умрет,Но никто не прочитал его, не найти у них,Новый хозяин его сжег.Все вещи, которые у него были,Огнем в камине спалили.Что-то бедным раздали,А строчки эти так звучали:
«Нет, я не знаю, кем буду…Птицей, может звездой.Предстану к последнему суду,В райский день или в ад ночной.Но однажды я буду,Надечка с тобой.»
Реки в зарослях смысла
Останки разума. Часть первая
Глава 1. Одиночество
(О раздумьях и мыслях)
Человек утонул в тишине,Возможно мрак, возможно светИ возможно шум кругом везде,Но в тишине утонул человек.
Глаза рыщут в поиске нового,Либо уставились в одну точку;Не оторвать взор с вихря сурового,Ведь много эскизов, точно!
Представление быть в одиночестве,Значит четыре серые стены;Карая себя по отчеству,Зачем теперь такие системы?!
В представлении не удобный стул,Колючая слегка одежда.Жив ли? Или уже утонул?В сухом океане небрежном.
Бессонница глядит на тебя,С твоего зашторенного, закрытого окна.В дверь тихо стучится,То, что давным-давно должно было случиться.
Лампа гаснет уже так долго,Что ей пора давно сгореть;Надоевшие от нее звуки не молкнут,Но научился терпеть.
В щели серой стены одно видно,Каждой секундой мелькает в обиду;То рассвет, то закат,А время стоит на один лад.
Уже не первый февраль,Сыпется со стен эмаль.
Мысли о воспоминаниях ушедшим,О том миге, еще не прошедшем.Что дальше? Куда же уйти?Нежели душу в огонь отнести.
Под намеком серой мыши,Тишину горько слышать.И слезы, и скрежет зубовУже не скажут – «Тайна – Любовь».
И когда лампа потухнет,Духовная стена наконец-то рухнет.Не будет в нем человека, нет!Одиночество заживет под свой бред.
Глава 2. Раскаяние
(Из уст. И о виде покаянном)
На коленях перед творцом,Душа колется как орех;Казалось это лишь сон,Но совесть сказала – «Грех!».
Глаза жжет соленая вода,За плечами не ангел, а бес;Ниша оказалась грязна,Чистый блеск напрочь исчез.
О подвигах, о новых порывах,Казалось бы, точен успех;Но в душевных разрывах,Совесть сказала – «Эж грех!».
Раскаяние кличет – «Человек безумен,Волю не можешь щадить,Чем же ты раньше думал?Привыкай так теперь жить».