Глава 4.
По городу поползли слухи. Как и положено слухам, они во время своего перемещения извивались, росли и приобретали самые невероятные оттенки. Поскольку точно ничего не знал никто – слухи мутировали особенно вдохновенно.
Первоначальная версия зевак возле кафе о психе-убийце превратилась вначале в информацию о кровавом ограблении, потом в сплетню о крутой разборке, а потом через легенду о милицейской засаде в миф о налете банды. По извилистым закоулкам этого мифа носился почти десяток иномарок, изрыгающих пулеметный огонь во все стороны, в вдребезги разлетались окна в домах и гранаты прикрывали отход террористов. Над машинами развевались флаги: от татарских до чеченских. От мифа начал было отпочковываться слух о захвате заложников, но тут в дело включились информационные системы.
Вначале за дело взялась милиция и изумленные горожане обнаружили на улицах в самую жару патрули, а на дорогах – посты. Это поначалу подтвердило самые страшные предположения. Даже начало формироваться сообщение о подходящих к городу внутренних войсках и возможном введении комендантского часа.
Если бы на улицах было чуть прохладнее, слухи циркулировали бы значительно интенсивнее, и во чтобы превратился первоначальный вариант к ночи – представить было себе невозможно. Но – жара.
Люди медленно ходили, языки двигались лениво, слова до сознания доходили не сразу. Если бы дело было пущено на самотек – слухи бы продолжали расти медленно, но непреклонно. Им бы просто понадобилось чуть больше времени для достижения пика.
Этого времени у них не было. Ничто так пагубно не отражается на развитии сплетен, как появление достоверной информации и то, что люди вдруг осознают, что за длинный язык можно поплатиться. Естественно, жителям города никто не угрожал. Просто вдруг стало известно, что убит Мастер, и Короля очень интересует любая достоверная информация о произошедшем.
Люди разбирающиеся во внутренней политике города, а к этой категории относились почти все жители от мала до велика, осознали, что время для слухов не самое удобное, и что грядущие события могут оказаться куда как страшнее. Тем более, что и милиция предприняла меры к выяснению обстоятельств того же происшествия.
Неофициальные источники даже дали понять, что крохи достоверной информации можно сообщать как в милицию так и людям Короля. Это было необычно. Чаще всего происшествия в городе четко делились на те, о которых можно говорить милиции и те, о которых нужно сообщать только людям Короля. Если кто-то пытался нарушить традицию – ему это давали понять как в милиции так и неофициальные силы.
Симоненко и Король действовали в паре – это не могло не произвести должного впечатления, и те, кто первоначально принялся трепаться только из любви к искусству, затихли, предоставив трибуну тем немногим, кто действительно что-то мог знать.
Больше всего надежд возлагалось на показания единственной установленной свидетельницы происшедшего. В большей части надежды так и остались надеждами. В ходе трехчасовой беседы свидетельницы со следователем выяснилось, что зовут ее Азалия Семеновна, фамилия Амосова, и приехала она вчера из Курска.
Эта бесценная информация была, пожалуй, единственной достоверной на все сто процентов информацией и то только благодаря тому, что Азалия Семеновна предъявила паспорт. Все остальное терялось в тумане.
Азалия Семеновна принципиально не умела делать больше одного дела за раз. Девиз «когда я ем…» подходил к ней полностью. Только свободно видоизменялся. Она становилась глуха и нема в процессе любого занятия. Если она решала что-либо рассмотреть, то ничто не могло отвлечь ее от этого занятия.
Когда она вслушивалась во что-то – перед ее глазами могло происходить все, что угодно, от заката солнца до убийства. Накануне она прибыла со своей дочкой на пляж чтобы позагорать, и никакие намеки соседей по пляжу не смогли ее заставить пересмотреть свои планы на день.
Назавтра она вместе с дочкой, после использования всех мыслимых средств от ожогов, отправилась в кафе, чтобы отвлечься. И в кафе она полностью посвятила себя мороженому. Не сразу. Это даже вселило поначалу в следователя слабую надежду. Но потом оказалось, что вначале Азалия Семеновна выбирала столик. Потом она размещала на стульях вокруг выбранного столика себя, дочь Маргариту и свою сумку. Потом ждала пока этот ленивый хам-официант соизволит принять заказ, потом долго объясняла официанту что, собственно, ей хочется и только после того, как он ушел выполнять заказ у Азалии Семеновны возникла мысль осмотреться.