Ее отец грустно улыбается в ответ:
- Да, боюсь, что ты права. Мы с твоей матерью вели себя очень предсказуемо с тобой. И боюсь, очень плохо.
- Это не новость, - с горечью говорит Келс. Но тут же ловит себя на этом и натягивает на себя маску безразличия.
Мэтт протягивает руку через стол и обхватывает ее запястье своей широкой ладонью.
- Я полностью заслужил это, ты абсолютно права. Но я рад, милая, что в тебе есть внутренний огонь. Жаль, что не я научил тебя постоять за себя. Слишком долго я занимался выяснением отношений с твоей матерью, а когда ушел от нее, то тем самым бросил и тебя. Это решение, о котором я буду жалеть всю жизнь.
- Почему? Ты же получил, что хотел, - она осторожно освобождается от него.
Возвращая руку на свое место, он бросает взгляд на свой «ролекс» и бриллиантовые запонки.
- Да, тогда мне казалось, что я знаю, чего хочу. А следовало бы выбрать тебя.
По щеке Келс вот-вот начнут катиться слезы, но она сдерживает их и еще крепче сжимает мою руку.
- Мне нельзя было тебя оставлять тебя с нею. Я был неправ. И никогда не смогу найти себе оправдания за это, детка.
Одна слезинка катится по ее щеке.
Стараясь закрепить достигнутое, Мэтт продолжает:
- Я знаю, что не могу изменить прошлое. Но мне хотелось бы изменить настоящее. Мне не нравится то, что я совсем не знаю тебя и не являюсь частью твоей жизни. Мне бы хотелось наверстать упущенное. Если ты позволишь мне.
Я нежно поглаживаю руку Келс, чтобы она расслабилась и помнила, что я рядом с ней. Ей не нужен стресс такого рода. Это плохо и для нее и для нашего ребенка.
Она делает глубокий вдох, разглаживая свободной рукой скатерть.
- Ну, прежде чем ты начнешь проводить какие-то радикальные изменения, позволь мне прояснить пару моментов о моей жизни. Первое и самое главное – Харпер – моя партнерша.
Мне определенно нравится быть самым главным.
Судя по выражению его лица, он не понял.
- Она моя возлюбленная, – объясняет Келс. – Я лесбиянка, отец. Мы с Харпер живем вместе.
Он смотрит прищурившись на меня и откидывается назад с выпрямленной спиной. Его лицо не выражает особой радости.
О, черт.
Он переводит взгляд на Келси.
- Ты в этом уверена?
- Уверена ли я в том, что мы с Харпер живем вместе? – спрашивает недоверчиво Келси.
- О, нет, - запинаясь, он снова смотрит на меня, а затем на свою дочь. – Нет, я имею в виду то, что ты … лесбиянка. Это она … ? Она была … ?
Я отвергаю с негодованием это предположение. Мне не пришлось соблазнять Келс, чтобы завлечь ее в наши ряды.
- Более чем уверена. Отец, это не фаза экспериментов. Я прошла ее еще давным-давно в университете. А ты даже не знал об этом.
- Ты права. Я даже не догадывался, - он делает глубокий вдох, а затем долгий глоток из своего стакана с водой.
Келс права. Он не станет устраивать здесь сцены. А просто по-тихому уйдет и снова причинит боль моей девочке. Ублюдок.
Он тихо говорит:
- Наверное, я вообще мало что знаю. Поэтому прошу тебя набраться терпения, пока буду снова узнавать тебя.
Черт. Он вывернулся.
Келс ошарашена так же как и я, у нее чуть не падает челюсть после его слов.
- Не могу сказать, что мне нравится все это, Келси, - он смотрит на меня и с легкой улыбкой говорит. – Без обид, Харпер. Этот мир очень жесток к людям, которые чем-то отличаются от окружающих. Как отец, я не хочу, чтобы кто-нибудь причинил боль моему ребенку. По любой причине. Я ясно выразился?
Впервые я могу говорить с кем-то как родитель с родителем. Пусть даже и родитель в техническом смысле.
- Да, сэр, вполне. Если уж на то пошло, я также не хочу, чтобы кто-нибудь причинил боль Келси.
Он кивает и отгоняет жестом официанта, который собирался принять у нас заказ. Кажется, он о чем-то серьезно задумался. Наконец, он резко спрашивает:
- Ты любишь мою дочь?
- Сэр? – я совершенно сбита с толку его вопросом.
Он напряженно наклоняется вперед, ставит локти на стол, касаясь телом края стола.
- Харпер, это очень простой вопрос. Ты любишь мою дочь? Да или нет?
Ага, теперь я понимаю, почему болгары пригласили его восстанавливать их экономику.
- Да, сэр, люблю. Больше всего на свете.
Кажется, этот ответ удовлетворяет его. Он откидывается назад и по-отцовски смотрит на Келси.
- Ты счастлива?
Келси поворачивается и смотрит на меня долгим взглядом. Я теряюсь в глубине ее глаз. Они цвета лета, и я чувствую, как их тепло проникает глубоко внутрь моего тела и души. Она отвечает своему отцу, не прерывая зрительного контакта со мной.
- Могу сказать честно, что я никогда не была более счастливой в своей жизни, - эти слова отражаются в бликах ее глаз и улыбке, которой она одаряет меня.
Чудесно, любимая. Обещаю тебе, что самые лучшие моменты нашего прошлого будут самыми худшими в нашем совместном будущем.
Мы надолго теряемся в глазах друг друга, представляя нашу совместную жизнь с малышом. Надеюсь, он будет похож на нее. Тогда я смогу каждый день дарить свое сердце им обоим.
Наконец, Мэттью не выдерживает и прерывает нас:
- Ну, тогда это самое главное. Не могу сказать, Келси, что я одобряю это. Но думаю, ты уже давно прошла стадию, когда тебе нужен отцовский совет.
- Давным-давно, - подтверждает она.
- Я попросил тебя разрешить мне стать частью твоей жизни. И я все еще хочу этого, - поскольку Келси не протестует, он продолжает. – Я был ужасным отцом, но хотел бы стать твоим другом. Если в твоей жизни найдется место для еще одного.
Мэтт и я ожидаем ответа Келси. Мне кажется, что он будет положительным, но я не уверена. Сложно проигнорировать тридцать два года жизни. Особенно учитывая последние несколько месяцев ее жизни.
- Я не против.
- Спасибо тебе, Келс. Обещаю, что ты не пожалеешь об этом.
Очень надеюсь на это, Мэтт. Иначе тебе придется отвечать передо мной.
- Как ты думаешь, у него уши отрастут вот по сюда? – спрашивает она откуда-то из глубины нашей квартиры, где они с Камом резвятся друг с другом как малые дети. Слава Богу, наш малыш будет еще слишком мал, чтобы присоединиться к ним в свой первый год жизни.
Наливаю себе стакан сока и ставлю графин обратно в холодильник.
- Что?
Харпер и Кам присоединяются ко мне на кухне, при этом наш пес прижимает ее к стене, становясь на задние лапы. Он часто дышит после той беготни, которую они устроили по всей квартире. Она машет рукой перед его носом:
- Эй, парень, тебе надо освежить дыхание, - выговаривает ему. – Я спросила тебя, свыкнется ли он вот с этими огромными и глупо выглядящими ушами, - она тянет за одно из его ушей.
- Почему бы и нет? Ты же привыкла к своим, - дразню ее, отпивая свой сок. Затем вынимаю бутылочку с витаминами и вытряхиваю две на ладонь. – Иди сюда, Красавчик, ты мне нужна.
- О, приятно это слышать. Кам, сидеть.
Наш пес тут же послушно садится на пол. Всем своим видом он выражает обиду из-за того, что его лишили любимой живой игрушки.
Харпер пересекает кухню и подсаживает меня на кухонную стойку, а сама становится у меня между ног. Ее руки начинают гладить мои бедра.
- Что я могу для тебя сделать? Ммм?
В этом вся моя девушка – всегда заводится с пол-оборота. Но сейчас мне нужно нечто другое.
- Разломай их пожалуйста на две половинки, - передаю ей витамины.
Она смотрит на них и хмурит брови:
- А это еще что за чертовы штуковины?
- Предродовые витамины. Правда, ужасные?
- Они огромные, - соглашается она, разламывает их и возвращает.
- Спасибо, - делаю еще один глоток своего сока и проглатываю таблетки. Затем обхватываю ногами ее талию. – Ну, поскольку ты здесь…
- Да-а, - с неприкрытой радостью подхватывает она.
Оборачиваюсь назад и достаю пустую банку с полки.
- Дай мне доллар.