Элмор Леонард
Под прицелом
Глава 1
Трое мужчин – помощник окружного прокурора, одетый в форму полисмен из департамента шерифа и мировой судья Джиниве-Бич Уолтер Маджестик, – собравшись в подвальном помещении суда округа Холден, внимательно наблюдали за тем, как на небольшом киноэкране (сцена была заснята на шестнадцатимиллиметровой пленке "Эктахром") Райан избивал бригадира-мексиканца.
Райан, не сводя глаз с Луиса Камачо, поднял бейсбольную биту к плечу. Мексиканец маячил позади него, пригнувшись, отступая в сторону и одновременно вроде бы приближаясь к противнику.
– Это один тип снимал фильм про сезонных рабочих, – пояснил помощник прокурора, принесший пленку. – И, случайно оказавшись на месте драки, все заснял.
– В газете был снимок, – вставил мистер Маджестик.
– Он же его и сделал. Когда кончилась кинопленка, начал фотографировать своим "роллеем".
На экране Райан, надвигаясь на Камачо, начал вроде бы разворачиваться, чтобы занять позицию для удара, но мексиканец в этот миг отшатнулся. Завершив разворот, Райан рубанул, а помощник прокурора попросил:
– Остановите здесь.
Полисмен из департамента шерифа щелкнул рычажком проектора, действие на экране замерло, слегка сбившись с фокуса.
– Нож видите?
– Мексиканец позади парня, – заметил мистер Маджестик. – Ничего не поймешь.
Действие продолжилось, кадр сфокусировался. Камачо все так же почти незаметно отступал в сторону, крепко прижав к боку левую руку, Райан двигался за ним. Снова, подняв руки к плечу, взмахнул битой, и помощник прокурора воскликнул:
– Вот тут! Этот удар сломал ему челюсть.
Пленка пошла очень медленно, в кадре был Райан, наносивший удар битой. Вот он развернулся, сделал шаг, изогнувшись всем телом, мышцы рук напряглись, запястья вывернулись, бита сбоку обрушилась на лицо Луиса Камачо. В этот миг оно напомнило вырезанное из дерева лицо ацтекской куклы без глаз или до того, как их на нем нарисовали. Большие темные очки Камачо повисли в воздухе, но еще держались на одном ухе. И хотя ноги мексиканца ниже колен не попали в кадр, казалось, под ними как бы не было опоры – сгорбившись, он словно парил в воздухе.
– Ларри, – обратился помощник прокурора к патрульному, – крутите дальше, только дайте мне какой-нибудь свет. Уолтер, я хочу прочитать вам заявление Луиса Камачо.
Вспыхнувший наверху флюоресцентный свет лишил фигуры на экране резкости и детальности, но изображение осталось вполне четким. Когда свет достиг полной яркости, мистер Маджестик, мировой судья из Джиниве-Бич, дважды моргнул, однако не отвел глаз от Джека Райана.
– Он назвал свое имя, – начал помощник прокурора, – дату и время происшествия – двадцать шестое июля, около семи вечера, – а потом полисмен Джей-Ар Коулмен предложил ему рассказать, как это произошло. Уолтер, вы слушаете?
– Конечно. Продолжайте.
– Дальше читаю.
«Камачо: После ужина я пошел к автобусу и стал ждать Райана, который мне обещал его подремонтировать. Он все не появлялся, я пошел его искать и нашел на поле, где какие-то мужчины и ребятишки играли в бейсбол. Мужчины пили пиво, и почти все играли в бейсбол. Райан был с ними, хоть и не играл. Там стояли какие-то девушки, Райан с ними переговаривался. Я его спросил, почему он не чинит автобус, а он мне в ответ кое-что непечатное. Я ему напомнил, что ремонт автобуса входит в его обязанности, а он мне опять непечатное. Я его...»
– Прошу прощения, – перебил окружного прокурора мировой судья. – Ларри, это собственные слова того типа?
Помощник шерифа заколебался:
– Ну знаете, в протоколе записано, как принято.
– А что сказал ему Райан?
– Послал его в задницу.
– Чего ж тут непечатного?
– Уолтер... – Помощник прокурора, отметив место в тексте кончиком шариковой ручки, глянул на Маджестика. – Итак, Камачо продолжает:
«В Сан-Антонио я взял его в мою бригаду по одной причине – он назвался механиком, обещал починить автобус, если тот сломается. В общем, взял его, хоть и подозревал, что ему нужен только бесплатный проезд до Детройта...»
– Он из Детройта? – удивился судья.
– Из Хайленд-Парка, – уточнил помощник прокурора. – Это одно и то же. Ну, Камачо дальше говорит:
«Когда я опять попросил его починить автобус, он схватил биту и велел мне проваливать, пригрозил иначе голову снести. Я ему говорю, положи биту и мы уладим дело, а он кинулся на меня. Не успел я прикрыться или обезоружить его, как он ударил меня в плечо и по лицу».
Помощник прокурора сделал паузу.
– Вот, Уолтер. Слышали? "Не успел я прикрыться или обезоружить его..."
– Как уже был сбит с ног, – досказал Маджестик.
– «... он ударил меня в плечо и по лицу. Я упал, но сознания не потерял. Помню, собралось много народу, все меня разглядывали. Потом приехала полиция, вызвали „скорую“, меня повезли в больницу в Холдене, штат Мичиган».
Дальше помощник прокурора стал читать быстрее:
– «Данное заявление дано под присягой в присутствии свидетелей, моя подпись удостоверяет подлинность всех изложенных фактов и описанных мной событий».
Помощник прокурора выпрямился и, глядя на мирового судью из Джиниве-Бич, поинтересовался:
– И что вы думаете, Уолтер?
Мистер Маджестик, не отрывая глаз от размытого изображения на экране, ответил:
– Думаю, замахнулся-то он хорошо, да, похоже, удар слишком сильно ослабил.
Боб Роджерс-младший доставил в здание окружного суда конверт с заработанными Райаном деньгами только к половине двенадцатого утра воскресенья и сообщил дежурному помощнику шерифа Джей-Ар Коулмену, что привез и для кого. Тот проворчал, что они надеялись получить эти деньги еще вчера, так как ждут не дождутся, когда можно будет избавиться от этого типа Райана. Боб-младший пояснил, что накануне был занят, а Райану лишний день в тюрьме ничуть не повредит. Затем оставил конверт на конторке и вышел.
Поправляя на голове соломенную ковбойскую шляпу с загнутыми полями, он спустился по лестнице окружного суда и перешел через улицу к темно-зеленому грузовому пикапу. Райана надо было прождать минут пятнадцать, поэтому Роджерс развернулся и проехал по главной улице Холдена вверх к магазинчику Рексолла, где купил пачку сигарет и объемистый воскресный номер "Детройт фри пресс". А когда опять вернулся к суду, вновь развернулся на север и остановился на запрещенном для стоянки месте, Райану, по его расчетам, именно в этот момент выдавали шнурки от ботинок и велели выкатываться.
– Подпишись внизу, – велел Джей-Ар Коулмен Райану. Потом обождал, когда тот подмахнет бумагу, и только после этого выдал ему бумажник, ремень и конверт с деньгами, вытаскивая вещи из проволочной корзинки и выкладывая их на барьер.
Пока Райан, открыв бумажник, пересчитывал лежавшие там три бумажки по одному доллару, затем просовывал ремень в петли пояса брюк цвета хаки, застегивался и засовывал бумажник в задний карман, Джей-Ар Коулмен не сводил с него глаз. Наконец Райан взял конверт с деньгами и заглянул в него.
– Это от компании. Сюда забросили, – пояснил дежурный помощник шерифа.
– Не запечатано.
– Таким и доставили.
Райан изучил расчет и сумму, проставленные на конверте, вытащил деньги, насчитал пятьдесят семь долларов.
– Хватит на дорогу домой, – сказал Джей-Ар Коулмен. – В двух кварталах отсюда стоянка "Грейхаунда"[1].
Райан сложил конверт вдвое, сунул в карман рубашки. Затем замешкался, обшаривая карманы брюк, оглядывая барьер. Наконец, поднял глаза на Коулмена и объявил:
– У меня была расческа.
– Нету никакой расчески.
– Знаю, что нету. Зачем кому-то воровать расческу?
– Не было у тебя расчески.
– Нет, была. Я всегда ношу при себе расческу.
– Если ее тут нет, значит, и не было.
1
"Грейхаунд" – национальная автобусная компания США, обслуживающая междугородные пассажирские маршруты. (Здесь и далее примеч. перев.)