Вернувшись на верхний этаж, он вошел в квартиру с ключом, который с таким трудом нашел. Феликс все еще был там, глядел в окно, как и представлял Рикки. Он повернулся и приподнял бровь.
— Извините, — сказал Рикки. Он изо всех сил старался выглядеть так, будто говорил искренне. Будто он не только что вернулся, потому что ему больше некуда было идти. — Немножко взбесился.
— Не извиняйся, Коко. Ты можешь уйти, когда захочешь.
— Я… Я не хочу.
— Рад это слышать, — Феликс поднял колоду игральных карт. — Давай сыграем в игру Кима.
Рикки моргнул, глядя на него.
— О чем вы?
— Я думал, ты прочел книгу.
— Да.
— Значит, ты помнишь игру с драгоценностями.
Рикки кивнул. Теперь он вспомнил это. В книге слуга показал Киму поднос, полный драгоценностей. Когда поднос накрыли, Киму пришлось описать, какие там были драгоценности. Агент практиковал это снова и снова с разными объектами, пока он не смог запомнить почти все с одного взгляда.
— Боюсь, драгоценности не достать, — добавил Феликс. — Мы будем использовать игральные карты. Так я научился этому в армии. Все спецподразделения практикуют это до посинения.
Они сидели друг напротив друга за кофейным столиком. Феликс разложил десять карт и дал Рикки двадцать секунд, чтобы запомнить их. Он запомнил семь правильно.
— Неплохо для первого раза, — сказал Феликс. Но по тому, как он смотрел на него, Рикки понял, что он был впечатлен больше, чем хотел показать. — Теперь попробуй еще раз. Я перетасую колоду.
Потребовалось восемь подходов, прежде чем Рикки смог запомнить все десять карт. Феликс сократил время, в течение которого ему разрешалось смотреть на них, до пятнадцати секунд. Потом до десяти. Это была утомительная работа, но когда через час Феликс остановился, Рикки был странно разочарован. Он разошелся и хотел продолжать.
— Уже поздно, Коко, — сказал Феликс. — Тебе нужно выспаться, — он нахмурился. — Никаких обид.
Рикки проигнорировал этот комментарий. Он смотрел, как Феликс собирает карты и аккуратно складывает их на кофейном столике.
— Вы говорили, — сказал он. — Об изучении этой игры в армии.
— Что насчет этого?
— Там вы потеряли ногу? В армии?
Феликс шмыгнул носом. Казалось, он решал, отвечать ли.
— Да, — наконец, сказал он.
— Что случилось?
— Я уже говорил. Пуля.
— Да, но… как?
— Я был офицером разведки. И я совершил ошибку. Очень серьезную ошибку, — он пронзительно посмотрел на Рикки. — Тебя всегда достают твои ошибки. Запомни это.
— Что было у вас?
— Я использовал фонарик.
Рикки моргнул, не понимая, поэтому Феликс продолжил:
— Я проник под прикрытием в захваченную врагом деревню. Было ночное время. Мне нужно было обыскать пустой дом, и я воспользовался фонариком, чтобы видеть. Проблема в том, что если кто-то наблюдает, фонарик — худшее, что можно использовать ночью. Когда люди видят свет, движущийся внутри дома, это всегда вызывает у них подозрения. Лучше включить лампу. Никто и глазом не моргнет. Но в доме не было лампы, и у меня не было очков ночного видения…
Его голос на мгновение затих, пока Рикки сидел в ошеломленном молчании.
— В любом случае, — внезапно сказал Феликс, — сторонник врага заметил, как я уходил издалека. Он подождал, пока не решил, что я вдали от деревни, затем выстрелил в цель, и ему повезло.
— Что это был за пистолет?
— Это имеет значение? — сказал Феликс. Его голос был необычайно сдавленным.
— Извините, — быстро сказал Рикки. Он чувствовал, что переступил черту. Феликс не любил это обсуждать.
Некоторое время они стояли в неловком молчании, прежде чем Феликс сказал:
— Патрон 7,62 НАТО из снайперской винтовки М24.
— Извините, — снова сказал Рикки.
— Не стоит. Мне повезло. Еще несколько сантиметров выше, и меня бы убили.
Рикки мгновение усваивал эту информацию.
— Значит, вы, — сказал он, — офицер разведки?
— Я, — сказал Феликс, — очень устал. Уже почти десять часов. Мне нужно немного поспать, и тебе тоже. Увидимся утром.
И, не сказав ни слова, он вышел из квартиры.
* * *
Пока Феликс выходил из роскошной квартиры в Доклендсе, мужчина гораздо моложе его сбежал по каменным ступеням в подвал заброшенного здания в темном, забытом переулке Сохо. Он вспотел, тяжело дышал и был напуган.
Здание называлось Домом хранителя. Оно было заброшенным годами. Его окна были заколочены, стены покрыты граффити, а с крыши вяло свисали водостоки. Внутри пахло мокрой гнилью и пренебрежением. Комнаты первого этажа были завалены старой мебелью — заплесневелыми, рваными диванами, столами, изрешеченными древоточцами. Все, что можно было использовать, было перемещено в подвал.