— ТРАХ, ТИБИДОХ-ТИБИДОХ!!!
Главное в деле факира — эффективная пауза.
— Троцкий в этом году умрёт… — вижу изумлённо-счастливые глаза Ксавера и резко обламываю, — но только как политик. Его деполитизированный «труп» его ещё долго будет портить воздух на этой планете.
Когда до Ксавера дошло, он негромко матюкнулся с досады и слегка на меня вызверился, дёргая щекой:
— Ну, за такую инфу — ты «пол-ляма» не получишь!
— Да, Бог с ним — я согласен на сто «кусков»… Хахаха!
Того, отпустило:
— Хахаха! Ну, всё равно спасибо — шепну на следующей сход…
Он как будто поперхнулся — резко заткнувшись, а я сделал вид — что не услышал или не понял его обмолвки.
Значит, всё-таки существует некая «Корпорация негодяев»? Условное название, конечно. Интересно, интересно…
Очень интересно!
После буквально минуты неловкой тишины, он спросил:
— Значит, не этот антихрист будет «на престоле»?
Сложив руки крестом на груди:
— Какой «престол», я тебя умоляю? «Льва революции» — загонят как мышь под сцаный веник, сцанными же тряпками.
— А кто тогда?
Развожу руками:
— Поживём — увидим, партнёр…
Никогда не следует раскрывать до конца все свои козыри:
— … Я тебе сообщу в свою очередь.
Итак, рубл ё вым миллионером я так и не стал, даже с только что полученной суммой…
Но день тот не за горами!
Опять же, ильфо-петровский подпольный миллионер Александр Иванович Корейко хранил деньги (десять миллионов рублей в иностранной валюте и советских денежных знаках) не в сберегательной кассе — а уложенными в обычный чемодан, в обычной же камере хранения железнодорожного вокзала.
Хм, гкхм…
Эта часть романа «Золотой телёнок», с головой выдаёт его авторов — как заправских нищебродов, уверенных что миллионерами становятся скопидомы — ныкающие «эквивалент стоимости» по чемоданам, сундукам и просто под перинами. Деньги должны «крутиться» делая деньги — а не лежать втуне по чемоданам. Навряд ли, гражданин Корейко с таким менталитетом — стал бы миллионером, хотя б и подпольным.
Остапу Бендеру пришлось немало постараться, чтоб вычислить и прижав Александра Ивановича к ногтю — заполучив заветную сумму в полмиллиона рублей.
Кроме родного Советского государства, которое по окончанию эпохи НЭПа — накроет всё это одним большим лохматым «тазом», к моим миллионам никому не подобраться.
27 января, в день похорон Ленина в деревянном Мавзолее на Красной площади, ко мне в офис в «Красном трактире» — пришёл барон Михаил фон Гершельтман, собственной персоной. Он же — просто Барон, он же — Михаил Гешефтман.
Отложив писанину в сторону, откидываюсь назад в кресле и радостно взметнув обе руки:
— Ба, какие люди! И, что характерно — без охраны… По делу, молодой человек или просто соскучились во наставнику?
С видом, серьёзным — более некуда:
— Разреши твой револьвер, Серафим? Хочу узнать умру ли я сегодня.
С пониманием ухмыляюсь:
— Хм… Похвальное желание! Однако, в твои годы — пора уже свой ствол иметь, а не ходить с протянутой рукой по служебным кабинетам.
— Я хочу, чтоб всё было как в тот раз.
Подняв палец вверх, со всей строгостью:
— «Как в тот раз» — уже никогда не будет, Миша! «Невозможно дважды войти в одну и ту же реку». Мда… К сожалению!
Сперва хотел посоветовать ему выпить «йаду» — от которого три дня дрыщут кровавым поносом и, затем долгая мучительная смерть. Однако, впечатлённый его «убитым» видом — всё же вытащил из стола «Наган» и пододвинув его по столешнице, с донельзя серьёзным видом:
— Если ученик хочет что-то узнать для себя новенькое, в праве ли учитель препятствовать ему?
Я ничуть не боялся: решив вдруг меня убить — он бы мог это сделать в любой момент и в более подходящем месте. А так как этого типа знаю уже достаточно хорошо и, причём — сам приложил немалые усилия в его «воспитании», уверен: Барон сумел бы «вальнуть» меня так, что на него бы — никто и не подумал… Да и, оружие у него уже давно своё имелось.
Ну а если Мишка сейчас застрелится: туда, значит, ему и дорога!
Дарвин был прав — естественный отбор в действии. Жаль, конечно, впустую потерянного на него времени…
Барон деловито проверил наличие патронов, вынул один из них и, прокрутив барабан приложил дуло «Нагана» к виску…
Я, несколько брезгливо поморщился:
— Миша! Подумай о бедной женщине, которая здесь прибирается. Вот «удовольствие» ей будет — твои мозги (или что там у тебя?) со стенки соскребать… Стреляй в сердце.