Я вместе со своим сотрудником прибыл к директору МНТК на переговоры. Он беседовал с нами и одновременно с этим подписывал платежные поручения и другие документы, которые ему принес заместитель по экономике (работоголик и добросовестнейщий человек — а других в МНТК просто не держат). Время от времени директор отвлекался от переговоров, чтобы кое-что уточнить у заместителя насчет подписываемых документов. Подписав большую часть бумаг, директор, увлеченный обсуждением нового оборудования, поднялся и стал прохаживаться по кабинету. Улучив момент, заместитель напомнил про оставшиеся неподписанными документы.
— Шлёпни факсимиле, или сам подмахни, знаешь ведь мою подпись, — небрежно бросил директор и продолжил разговор с нами.
Собрав документы, заместитель по экономике направился к двери. Продолжая слушать, что мы говорим, директор осторожно отвёл взгляд, чтобы понаблюдать за заместителем. Тот, взявшись за ручку двери, секунду помедлил, затем обернулся. В этот момент директор перевёл взгляд на меня, со стороны казалось, будто он всецело поглощён нашей беседой.
— Нет, я так не могу, — сказал заместитель.
— Что такое, ты не ушёл? — встрепенулся директор.
Заместитель нервно переминался с ноги на ногу:
— Документы…
— А… так подпиши их сам, ты же знаешь мою подпись.
— Нет, ну что вы, так нельзя, как же я за вас буду расписываться? — уже увереннее произнёс зам. по экономике.
Директор, направляясь к своему столу:
— А то ни разу за меня не расписывался?!
— Что вы, боже упаси!
Усевшись в кресло, директор принялся подписывать бумаги. На секунду оторвавшись, лукаво бросил заместителю:
— А ведь собирался подписать, шельмец!
Вытирая платком вспотевший лоб, заместитель заявил, что не занимается подлогами, и директор, передавая подписанные документы, сказал шутливо: «А осадок всё-таки остался». Забрав бумаги, заместитель по экономике хмуро вышел.
Вот такой эпизод, а подобных провокаций я видел множество.
Принципы управления не изменились за несколько тысячелетий существования человеческих коллективов, меняются лишь конкретные приемы. Вот что писал Никколо Макиавелли по поводу кнута и пряника в своей бессмертной книге «Государь», которую каждый руководитель должен проштудировать от доски до доски:
«…жестокость жестокости рознь. Жестокость применена хорошо в тех случаях — если позволительно дурное называть хорошим, — когда её проявляют сразу и по соображениям безопасности, не упорствуют в ней и по возможности обращают на благо подданных; и плохо применена в тех случаях, когда поначалу расправы совершаются редко, но со временем учащаются, а не становятся реже. Действуя первым способом, можно с божьей и людской помощью удержать власть; действуя вторым — невозможно.
Отсюда следует, что тот, кто овладевает государством, должен предусмотреть все обиды, чтобы покончить с ними разом, а не возобновлять изо дня в день; тогда люди понемногу успокоятся, и государь сможет, делая им добро, постепенно завоевать их расположение. Кто поступит иначе, из робости или по дурному умыслу, тот никогда уже не вложит меч в ножны и никогда не сможет опереться на своих подданных, не знающих покоя от новых и непрестанных обид. Так что обиды нужно наносить разом: чем меньше их распробуют, тем меньше от них вреда; благодеяния же полезно оказывать мало-помалу, чтобы их распробовали как можно лучше. Самое же главное для государя — вести себя с подданными так, чтобы никакое событие — ни дурное, ни хорошее — не заставляло его изменить своего обращения с ними, так как, случись тяжёлое время, зло делать поздно, а добро бесполезно, ибо его сочтут вынужденным и не воздадут за него благодарностью».
«…о жестокости и милосердии и о том, что лучше: внушать любовь или страх. Переходя к другим из упомянутых выше свойств, скажу, что каждый государь желал бы прослыть милосердным, а не жестоким, однако следует остерегаться злоупотребить милосердием. Государь, если он желает удержать в повиновении подданных, не должен считаться с обвинениями в жестокости. Учинив несколько расправ, он проявит больше милосердия, чем те, кто по избытку его потворствуют беспорядку. Ибо от беспорядка, который порождает грабежи и убийства, страдает всё население, тогда как от кар, налагаемых государём, страдают лишь отдельные лица. Новый государь, еще меньше, чем всякий другой, может избежать упрёка в жестокости, ибо новой власти угрожает множество опасностей.
Однако новый государь не должен быть легковерен, мнителен и скор на расправу, во всех своих действиях он должен быть сдержан, осмотрителен и милостив, так чтобы излишняя доверчивость не обернулась неосторожностью, а излишняя недоверчивость не озлобила подданных.