– Да что с тобой сегодня творится?! – крикнул он на дочь так, что та вздрогнула. – Ты встаёшь на неправильный путь! Почему ты не несёшь наказание!? Ты забыла про Бога?! – он смотрел на воспитанницу, как зверь на добычу.
«Точно с ума сошёл», – с ужасом подумала та.
– Никого я не забыла, отец, – выдавила из себя девушка. – Вины моей нет, значит и наказания тоже. Твои обвинения против меня ложны, – она смотрела в пол, боясь посмотреть на лицо Варшавского. Варя мучилась непонятным чувством вины и непреодолимого страха.
Леонид опешил:
– С каких пор ты перечишь мне? – он сжал её плечо. – С каких пор ты врёшь?! В Аду гореть будешь за свои грешные действия! Ты оскорбляешь Бога! Его религию! Все святое!
Варя зажмурилась, она не могла терпеть то, что наговаривал на неё отец. Она его не узнавала, это уже был не её папа, а что-то совершенно другое. Девушка уважала всё, что связано с религией и никогда, никогда бы не стала её осквернять и отрекаться от неё:
– Я ничего не оскорбляла! – выкрикнула она. – Ложью является то, что ты мне говоришь!
Варя вырвалась из рук отца и, наконец, взглянула на него: разгневанного, сумасшедшего и ошарашенного её действиями. Она всё ещё боялась, руки тряслись, на глаза наворачивались предательские слёзы, голос дрожал.
– Что ты в себе породила? – осмотрел с ног до головы дочь мужчина. – Ты лишишься своего дара! Искупай грехи!
Но девушка осталась неподвижной, она смотрела на него исподлобья, выше голову ей было не в силах поднять. Что-то внутри неё хотело подчиниться приказаниям отца, только бы он больше так на неё не смотрел, но другая часть её хотела отстоять свою правоту. Она помотала головой в знак отрицания и отошла назад к окну. Варшавский провёл рукой по бороде и в ярости направился к воспитаннице. Девушка ещё никогда не видела его в таком состоянии, она хотела отойти ещё к стене, но двигаться дальше было некуда, ноги упирались в кровать. Варя закрыла глаза, ей хотелось оказаться где угодно, но только не с родителем, прибывавшем в таком состоянии. Девушка не использовала свои силы для защиты, она не хотела бороться с Варшавским. Тут шаги Леонида вмиг прекратились, в комнате воцарилась полная тишина. Варя осмелилась посмотреть и ахнула: пред ней замер её отец. Он со злостью смотрел прямо ей в глаза, до дочери ему оставалось несколько сантиметров. Варшавский явно хотел что-то сказать, но не успел, рот остался полуоткрытым.
– Отец? – приблизилась к нему Варя и обхватила руками его лицо. – Отец!
Девушка обернулась назад к окну: мир стал чёрно-белым, птицы застыли в небе, как и облака, деревья, минуту назад наклонявшиеся под действием ветра, остались в этом состоянии. Она услышала сзади себя знакомое журчание. Варя посмотрела в сторону зеркала, из которого волны бились с такой силой, что брызги от воды оставались на полу, но после капли поднимались и воссоединялись назад. Само зеркало, в отличие от всего остального, осталось цветным. Девушка пошла к нему навстречу, но волны не утихали. Она встала перед предметом, не было видно той самой речки, рыб и водорослей. Вода стала возвращаться назад, пока не ушла полностью в зеркало. Варя сделала к нему шаг и коснулась пальцами до мокрой поверхности. Журчание прекратилось, перед девушкой опять появилось её отражение, но всё вокруг оставалось также неподвижным. Снова повисла гробовая тишина. Вдруг огромный поток воды вырвался наружу, выбив стекло. Варя успела закрыть лицо руками перед тем, как волна поглотила её, оставив на полу только осколки. Комната стала возвращать цвета, жизнь закипела вновь. Варшавский сделал шаг вперёд и убрал руки за спину. Он спокойно вздохнул и стал наблюдать за происходящим на улице, погрузившись в философские мысли. В комнату вошёл один из участников секты:
– Вам нужна помощь? – спросил он. – Мы услышали шум.
– Лично я ничего не слышал, друг мой, – взглянул на того Леонид.
– А где Варя?
– Какая Варя?
– Ваша дочь! – воскликнул мужчина. – Вы шутите?
– У меня нет никакой дочери, – удивился Варшавский. – Пойдите лучше и отдохните. Сон вам явно не помешает.