Все направились к выходу. Из двора, переговариваясь вполголоса, разъезжались верховые небольшими группами, за ними к воротам торопились пешие, проверяя на ходу оружие.
Сквозь разрывы кучных облаков проглядывал серпастый месяц. От недавно прошедшего дождя на дорогах поблескивали лужи. Покачиваясь в седле, Ковалев ехал по намеченному маршруту в сопровождении штатных сотрудников, недавно пришедших на службу в ОГПУ, да нескольких юных заводских парнишек, комсомольцев, которые добровольно вызвались помогать чекистам.
Отряд объезжал селения стороной. Ночной рейд проходил втайне, даже курение было запрещено. Дремучий лес вскоре скрыл и без того еле различимых в темноте всадников. Ехали по направлению к Гнилому логу. В Костряках к отряду присоединились комсомольцы Назарова.
Через пять часов утомительного пути добрались до бандитского логова.
— Обходить будем с подветренной стороны… — передали по цепочке приказ Ковалева.
Ковалев боялся за молодежь в отряде. Не обстрелянные, совсем еще зеленые парни. Именно поэтому в намеченной операции важна была внезапность и еще раз внезапность. Только такая тактика могла сохранить людей. Но сначала необходимо все как следует разведать: определить величину площади вражеского стана — раз, количество землянок — два, численность «лесных братьев» — три. В разведку он пошел сам, взяв с собой двух сотрудников, недавних красноармейцев. Крайние землянки оказались без людей. Зато в большой, стоявшей посредине поляны, несмотря на поздний час, видимо, шло богослужение.
— Грядет, грядет скорый конец света, — доносилось до Ковалева, подкравшегося к приоткрытой двери. — Мы должны чистыми явиться на этот страшный суд, очистив землю от безбожников, или без скорби и уныния приять смерть праведную. Есть ли среди нас такие, которых пугает праведный бой с нечестивцами? Кого страшит последнее испытание?
В наступившей тишине Димитрий ощутил напряженное Дыхание плотной массы людей. Потом раздался чей-то недовольный голос:
— Пора бы уж от молитв и заклинаний к делу переходить. Давно пора.
— Терпение, братья мои, терпение, ждать осталось недолго, — успокаивал все тот же проповедник. — Ныне вечером отослал я к Филиппу нашу связную, Анну. Скоро она вернется и принесет благословение и повеление владыки. Верую: сбудутся наши давние мечты, ведь завтра — заговенье.
— Давно бы так! Кости аж болят от безделья. Скорей бы поддать окаянным большевикам жару. Пьем да жрем, а выйти — никуда не моги, живем, как медведи в берлоге.
— Ох, мужики, не напрасно ли вы затеваете эту канитель? — неожиданно послышался женский голос. — Посрывают вам большевики головы-то, ох, чует мое сердце, не кончится это добром для нас.
— Не каркай, Марья, ты с нами не согласная, что ли? Чего мелешь? А ну-ка вспомни, кто тебя укрыл от ОГПУ и в Михайловском соборе в певчие определил? Разве не я? Другого выхода у нас нет. Придется тебе и другим прочим напомнить, что именно ты разносила по приходам «Близь грядущий антихрист». Чекисты, между прочим, хорошо помнят эту книгу, называют ее черносотенной и ищут распространителей-то. Так что в повиновении господу богу — путь к спасению твоей души. Аминь!
Ковалев, не переставая вслушиваться в то, что происходило за дверью, подал знак разведчикам. Те вовсе не увидели его знаков, а просто чутьем догадались, что следует делать. Они быстро привели сюда отряд, чтобы окружить землянку.
— Но чтоб тихо! — предупредил Ковалев.
А в землянке тот же голос все еще призывал «лесных братьев» к послушанию и терпению.
Заняв места вокруг убежища, отряд ждал сигнала Ковалева. Вот он: раздался короткий свист! Ковалев с двумя бойцами ворвался в землянку, переполненную богомольными бандитами.
— Руки вверх! Не шевелиться! — он выстрелил в потолок.
В тот же момент раздался еще один выстрел — из угла землянки. Пуля обожгла щеку Ковалева. Тут же со звоном внутрь влетела рама единственного окна, всунулось дуло пулемета, и короткая очередь прошила угол, откуда стреляли. Отчаянный бабий визг прорезал лесную тишину. Тусклое пламя лампы затрепыхало и погасло.
Вдруг густой, нечеловечески утробный голос за? полнил всю землянку:
— Сдавайтесь, гады, вы окружены! Складывайте оружие и выходите по одному! Кто выйдет с оружием, будет расстрелян немедленно!
Луч фонарика заскользил по лицам бандитов, многие из них крестились. Баба испуганно бормотала:
— Свят, свят, свят, спаси, господи, люди твоея…