— Я холодная? Да я готова была на что угодно ради того, чтобы услышать от тебя хоть слово! Но ты меня словно не замечала. Смотрела сквозь меня. Ты могла хвалить других детей, но мои успехи не имели для тебя никакого значения. Я так жаждала твоего внимания, так старалась тебе угодить! И ты называешь меня холодной?! — Я сама не заметила, что почти кричу. Ее слова были так несправедливы, что я забыла об осторожности и дала волю эмоциям. А мама продолжила в той же спокойно-агрессивной манере:
— Когда-то я была тебе нужна. Ты этого не помнишь, потому что была совсем маленькой. Да-да, когда была младенцем, ты вопила, умоляя взять тебя на ручки. Но я не могла заставить себя сделать это. Ты вызывала у меня отвращение. Ты специально сделала роды кошмарными, мне было очень больно, я ненавидела себя, свое раздавшееся за время беременности тело, кровь, хлеставшую из меня ручьем. Но тебе было наплевать. Ты только вопила и просила грудь. И это было так омерзительно, что я тоже начинала вопить. Я относила тебя в ванную и закрывала дверь, чтобы не слышать твоих воплей.
Я откусила кусочек от бутерброда, ощутила на языке вкус свежего ржаного хлеба, специй и сыра и глотнула чая, такого горячего, что он обжег мне горло.
— Ты говорила, что я не хотела сосать грудь, и у тебя чуть не началось воспаление.
— А что мне было говорить? — тоном обиженного ребенка возразила мама. — Ты брала только одну грудь, и я испугалась, что превращусь в урода. Ты вцеплялась в меня как мартышка и отказывалась отпускать. Впивалась в сосок, как пиявка, и сжимала губы так, что аж вся синела. Я от боли чуть сознание не потеряла. Признаюсь, у меня не хватало терпения. А у кого бы хватило? И я стала давать тебе бутылочку. Папа обожал кормить тебя, и скоро ты привыкла. Но ты мне отомстила. С тех пор ты меня отвергала и продолжаешь делать это до сих пор. Ты злопамятная и жестокая.
То, что она говорила, было настолько нелогично, что я удивилась, как она сама этого не замечает. Я знала, что указывать ей на это абсолютно бесполезно, но все равно попыталась:
— Я старалась с тобой сблизиться, но ты меня всегда отталкивала. Неужели ты не видела, что моя холодность была способом привлечь твое внимание? Что я пытаюсь пробудить в тебе хоть какие-то чувства?!
Мой голос дрожал, и я знала, что ступила на минное поле. Мои доводы были всего лишь скорлупками под танками противника. Мама захохотала. Лицо у нее побагровело.
— Неправда! Тебе нужен был только отец. Папочка, который всегда за тебя заступался, который заботился только о тебе, напрочь забывая обо мне. Он всегда предпочитал мне тебя.
— Ты лжешь!
— Откуда тебе знать, где ложь, а где правда, Ева? Но теперь он мне больше не нужен. Можешь взять его себе. От него все равно никакого толку.
Я смотрела на женщину на диване, но видела только ее рот, который все рос и рос, пока не заполнил собой всю комнату. Слова лились мне в уши, словно музыка из сломанного проигрывателя, надрывная, режущая слух. Мама сделала глоток вина и поставила бокал на стол, не замечая, что от донышка на деревянной поверхности остаются следы. Это стало последней каплей.
— Иногда мне кажется, что ты не моя мать.
Такой реакции я не ожидала — мама посмотрела на меня с удивлением и даже почти с восторгом. Я должна была предвидеть, что за этим последует, но была слишком наивна.
— Не твоя мать? Тебя бы это устроило, да? Увы, к сожалению, я твоя родная мать. Можешь сделать анализы, если хочешь. А вот папа… он-то как раз и не твой отец. Вот все и открылось. Я не собиралась тебе говорить, ты сама напросилась.
Ее рот. Огромные, пухлые губы. Красные, как флаги. Со следами вина в уголках.
— Ты лжешь.
Мама посмотрела на меня. Она уже немного опьянела, но полностью владела ситуацией.
— Хочешь услышать историю? Историю любви. Которую ты никогда не слышала. Я думала, что встретила свою настоящую любовь тогда, Ева. Я была молода и неопытна, почти как ты сейчас, только на три года старше. До встречи с Симоном я и не подозревала, что способна так безумно любить. Если бы ты его видела… Как он был красив! Темноволосый, великолепно сложен. Ему было наплевать, что подумают окружающие. Мы познакомились на танцах. Он меня пригласил, и я думаю, тогда-то мы и влюбились друг в друга. Через пару недель я была уже беременна, и в тот день, когда я это узнала, мы обручились. Это произошло в сентябре. Было тепло и солнечно. Через неделю я переехала в его скромную однокомнатную квартиру, и мы были счастливы. Жили одним днем. Наслаждались жизнью. Симон работал в порту и мечтал стать моряком, но эти планы пришлось отложить после встречи со мной. Я продавала косметику в магазине. У нас было мало денег, но бездна счастья. Когда я вспоминаю то время, мне кажется, что я никогда больше не была так счастлива.