Я посмотрела на маму. Вся ее агрессия куда-то исчезла. Она выглядела довольной, как кошка, наевшаяся сливок.
— Он ничего не заподозрил. Для него было совершенно естественно «взять на себя ответственность». Так что мы стали парой. Вскоре я переехала в его квартиру, которая была больше и лучше, чем у Симона. Потом родила ребенка. Если он в чем-то и сомневался, все подозрения испарились, стоило ему тебя увидеть. Он все время проводил с тобой. Через пару недель мы поженились. А теперь разводимся.
У меня внутри стоял такой же холод, как после разговора с Джоном. Мне было трудно дышать. Ужасные картины вставали у меня перед глазами. Мне хотелось вскочить и закричать, открыть рот и выпустить демонов на волю, но я не могла пошевелиться. Наконец произнесла механическим, как у робота, голосом:
— И ты все это время обманывала нас с папой? Почему ты не рассказала правду? Ведь я могла найти своего настоящего отца!
— Я и так немало для тебя сделала. Ты получила нового папашу. Еще лучше прежнего. Ни разу не слышала, чтобы ты на него жаловалась. Это я тебя не устраивала.
Сколько раз за эти годы она говорила мне, что я никчемная, странная… «Разве вы не видите, что Ева не такая как все? Скучная, бесцветная, примитивная, она совсем на меня не похожа». Я посмотрела на женщину на диване, красивую, но уже немолодую и пьяную, и подумала, что это она ненормальна, а не я. Она больна. Только этим можно объяснить то, что я от нее услышала.
— Мне пришлось нелегко, — сказала она. — Ты была отвратительным ребенком, ты всегда отталкивала меня и бежала к папе. А он… я и не подозревала, что он окажется таким занудой. Я думала, у нас все будет по-другому. Сама не понимаю, как я терпела его столько лет. А ведь это все ради тебя, Ева, подумай об этом. Если б не ты, я давно бы уже сделала ноги. Но теперь ты выросла, и мне больше не нужно о тебе думать. Теперь я могу свалить. Наконец-то. Ты достаточно взрослая, чтобы сама о себе позаботиться. Я сделала для тебя все, что могла.
Она встала с дивана, подошла к окну и выглянула на улицу. Уже стемнело, но на небе светились звезды и полная луна. Только сейчас я заметила, что луна полная, а значит, все монстры проснулись.
— Я должна быть тебе благодарна?! — вырвалось у меня.
Я тоже поднялась и подошла к камину. Там на полке стояла Дева Мария, на белом мраморе играли отблески пламени. Она была как живая. И улыбалась. Мария, Матерь Божья, улыбалась. Мама повернулась ко мне. Она тоже улыбалась.
— Конечно, ты должна быть мне благодарна. Особенно теперь. За то, что у вас с Джоном ничего не вышло.
Имени Джона, слетевшего с ее губ, было достаточно, чтобы меня затошнило. Внезапная боль пронзила мне живот, и я почувствовала теплую влагу между ног.
— Что ты имеешь в виду?
Губы улыбнулись.
— Быть женой моряка и махать платочком с пристани — не для тебя. Я тоже чуть не совершила подобную ошибку, и видишь, что из этого вышло. Сидеть на суше и растить детей, пока твой мужик месяцами торчит где-то в море, а потом приезжает домой и делает тебе нового ребенка — разве это жизнь? Ты же у нас умная, интересуешься математикой. Так я Джону и сказала, и он оказался достаточно умен, чтобы понять меня правильно. С такими парнями можно весело провести время, но с ними нельзя планировать будущее, дорогая, поверь мне.
Я молча смотрела не нее. В такие вечера из леса выходили зайцы, и один из них сидел за окном и слушал наш разговор. Нос у него подрагивал, наверное, снова подул ветер. Ветки грустно шелестели и хлестали друг друга по спине под темными, странной формы облаками.
— Когда ты с ним разговаривала?
— В Лондоне, перед Рождеством. У меня был его номер, я позвонила, и он оказался дома. Мы встретились, и я ему все высказала. Что такая жизнь не для тебя. Что он должен подумать о тебе, если ты ему небезразлична. Полагаю, он меня правильно понял.