— Уверен, что свидетели не нужны? — выходя на берег, Танька на ходу отжимала волосы.
— Такой красотой и с кем-то делиться? — глядя на ее стройные ножки, покачал головой второй, и тоже начал раздеваться.
— Спасибо за доверие, но я уже наплавалась. Завтра приходите, — хотелось поскорее развести костер и переодеться.
— Да ты не переживай, можно и на берегу поучиться, — нехорошо продолжил первый, перекладывая палку поудобнее.
«Лют! Займись, пожалуйста, наглецами, — попросила Танечка.
Только в воду не лезь! — добавило Второе Я.
Правильно, пусть по самоучителю практикуются!
Самоучитель по плаванью в крови… Да мы у нас эстет!»
«Наконец-то! — появляясь рядом с девочкой, леопард показал в оскале острейшие клыки.»
— Это еще что за котик? — не осознал опасности владелец дубинки. — Мне его сейчас пришибить или сама в палатку посадишь?
— Фас, — Таня спокойно указала на несостоявшихся обидчиков.
Сначала из неразумных рук, всего лишь от удара лапы пушистого создания, вылетела дубинка, что очень смутило ее владельца. Следующим движением из его штанов был вырван большой кусок ткани. Судя по брызгам крови — вместе с мышечной, из ноги.
Лютик мягко прыгнул ко второму бестолковому, на лету разорвав ему брючный ремень с прилегающей частью тела.
«Если до них не дошло — можешь развлекаться по полной.
Только не испачкайся! А я костер пока разведу, — Танька стала подниматься к палатке.
И не задерживайся, тебя зайка заждался!»
— Ей самой лень было? — разочарованно глядел на резвящегося барса техник.
— Лютый — защитник, ему необходимо чувствовать востребованность. Даже ты не способен оставаться беспричастным, создатель хренов! — оператор при этом не издевался.
— Чего ты, в самом деле? — соавтор детища выглядел совсем обиженным.
— Ревную, а ты как думал?! Мне ведь тоже приятно смотреть, как она действует.
Обнаглевшая борзота оказалась упрямой: один попытался вернуть себе дубинку, а другой решил вытащить нож. К счастью, Лютик не любил куражиться. Проводя урок плаванья, он по очереди рвал до костей мясо на оскорбивших любимую хозяйку людишках. Долго такое тянуться не могло и, быстро покончив с преподавательской деятельностью, котенок в несколько прыжков переместился к палатке.
«Я закончил. Только там теперь грязно, пляж испорчен, — подумал он виновато.»
«Солнышко мое! Как я рада, что мы вместе! Ты самый заботливый в мире!
Грейся пока, — костер был разожжен без церемоний, пирокинезом. — Я пойду руки помою.
Заодно приберем там, — озаботилась Танька.
Только без меня ужинать не начинай, ладно? — уходя, оглянулось Альтер Эго.»
Маленький пляж теперь здорово походил на… Танька аж остановилась с открытым ртом.
«Это с какой скоростью нужно было отрывать мяско от косточек, чтобы оно так разлеталось? — констатировало Второе Я.
Но ведь не испачкался же!
Это — да, но можно было не разбрасывать?
Тебе-то какая разница? — под контролем Таньки все, до последнего ломтика, останки непослушных проследовали в реку.
Правильно, рыбкам тоже пора ужинать.
А руки помыть?
И пляж заодно! — уходя, она создала три огромные речные волны для промывки песка.»
Часть 12
Уместились возле костра, спиной к стволу старой сосны. Девочка медленно тянула из кружки горячий чай, сидя на свернутом спальнике. Котик, на заботливо расстеленной клеенке, расправлялся с комплектующими представителя семейства зайцевых. Вечернее настроение украшали яркие звезды в аккомпанементе романтически настроенных насекомых. В огне уютно трещали то ли сучья, то ли ветки, а запах дыма казался родным и понятным. Танька не спешила насыщаться, с умилением наблюдая за своим героем.
«Куда в него столько влезает? — размышляла, глядя на зверя влюбленными глазами.
Внутрь. Может, у него там черная дыра! — выдвинуло гипотезу Второе Я.
Прелесть какая! Так и оленя можно съесть.
Лютеныш, у тебя внутри бездна, да?»
«У меня внутри голодный Снежный Леопард, между прочим. И он запасается энергией! Ну и просто вкусно, — отозвался лохматый.»
Когда Лютый закончил поглощать зайчика, выпрашивать кусочек колбаски ему не пришлось. Танька честно разделила вкусность пополам, и они уплетали нежный ужин, от удовольствия закрывая глаза. Сочность обеспечивалась вполне уместными в фарше кусочками сала, поэтому едоки не стыдясь облизывали и губы и усы, а некоторые — даже пальцы.