— Он еще очень молод, в его возрасте шансы на полную ремиссию очень велики. Лейкоз больше не является роковым диагнозом. Рак успешно лечат.
— Ах, спасибо тебе, дорогая. — Лора улыбнулась ей. — Мы очень надеемся на удачный исход. Просто все так неожиданно… Фил стал часто уставать в последнее время, потерял аппетит, начал терять в весе… Мне с трудом удалось отправить его к врачу. Мы думали, что Фил просто устал, — ты же знаешь, он трудоголик. А выяснилось, что… — Лора не договорила и всхлипнула. Она изо всех сил старалась сдержать слезы. Вокруг было столько людей, которые не подозревали о случившейся трагедии, а Лора хотела оставить проблемы своей семьи в тайне.
— Если я могу чем-то помочь…
— Да, нам понадобится твоя консультация. Все легче, когда рядом есть человек, к которому можно обратиться за поддержкой в трудную минуту.
— Вы всегда можете на меня рассчитывать.
Улыбнувшись сквозь слезы, Лора произнесла:
— Прошу, никому ничего не говори. Особенно Трейсу.
— Трейс не в курсе? — поразилась Кесси.
— Нет. Фил запретил нам рассказывать.
— Но почему?
— Несмотря на то что Фил и Трейс постоянно подначивают друг друга, они очень близки. Подозреваю, что Фил боится, что не сможет притворяться беззаботным, если брат узнает об этой болезни.
— О чем шепчетесь, девочки? — Фил вырос рядом с Кесси так неожиданно, что та охнула.
— Я диктовала Кесси рецепт салата, — сказала Лора. — Извините, кажется, муж меня зовет. Я пойду…
— Диктовала рецепт? — усмехнулся Фил, глядя матери вслед. — И куда ты его записала?
Кесси постучала кончиком указательного пальца по своему виску.
— У меня хорошая память.
— Вы беседовали вовсе не о еде, так ведь?
Кесси прикусила нижнюю губу, сочувственно взглянула на Фила и покачала головой.
— Так я и знал! — раздраженно произнес Фил и витиевато выругался.
— Дорогой, дальше меня эта информация не пойдет, — пообещала Кесси.
Фил ненадолго замолчал, глядя в другую сторону. Кесси уже хотела было уйти, но он вдруг спросил:
— Как думаешь, я справлюсь с этой напастью?
— Я очень на это надеюсь. Я уже сказала твоей матери, что шансы на выздоровление велики.
— Но ведь даже полная ремиссия означает, что мне придется всю оставшуюся жизнь бегать по врачам и пить лекарства.
— А ты предпочитаешь умереть?
Он хмыкнул.
— Нет, разумеется.
— Не стану тебе лгать, — Кесси сжала его ладонь, — все может закончиться плохо. Ты должен готовиться к худшему, но…
— …Надеяться на лучшее, — закончил за нее Фил. — Мой док мне сказал то же самое. Кесси, твои пациенты когда-нибудь умирали на твоих руках?
— К сожалению, да.
— И что ты чувствовала при этом?
Кесси задумалась ненадолго, прежде чем ответить:
— Злость.
Фил с интересом посмотрел на нее.
— Серьезно?
— Когда я впервые потеряла пациента, то была в ярости — от того, что не смогла победить смерть. Потом, конечно, почувствовала опустошение, грусть, но вначале была чистая, неприкрытая злость.
— На себя или на пациента?
— На собственное бессилие, на невозможность что-либо изменить. Люди не всегда умирают потому, что тяжело больны. Иногда просто приходит их время. И этого я никак не могу принять. А что сейчас чувствуешь ты?
— Когда я только узнал о своем диагнозе, то подумал, что произошла ошибка, что лаборант что-то напутал с анализами. Потом рыдал в своей комнате полночи, как ребенок… Только маме не рассказывай, она с ума сойдет. А утром я проснулся и просто начал жить дальше. Однако в моей душе поселился страх, как бы глупо и по-книжному это ни звучало. Я боюсь смерти, Кесси. И все же не подам виду, что у меня поджилки трясутся. Ведь это будет означать, что я сдался.
— Страх — это норма в данной ситуации. Нечего стыдиться.
Фил затряс головой.
— Нет, нет и нет! Никакого страха! Я ведь все равно когда-нибудь умру. Сейчас или чуть позже — не важно. Смерть неизбежна. И мне необходимо привыкнуть к этой мысли. А теперь нам пора прикинуться, что мы объясняемся в любви или обмениваемся рецептами, потому что сюда идет мой брат. И больше я не желаю говорить о своей болезни.
— Тебе не удастся скрыть от Трейса свою лысую голову, когда ты пройдешь курс химиотерапии.
— Я скажу ему. Когда-нибудь. Позже. Не сейчас, хорошо? Не сегодня.
— Конечно, Фил. — Она отпустила его руку и отступила на шаг.
Трейс, подошедший к ним на достаточное расстояние, чтобы слышать каждое их слово, остановился и скрестил руки на груди.
— Ну?
— Ну?! — переспросила Кесси, сердито глядя на Трейса.
— Что здесь происходит? Сначала ты довела мою маму до слез, а сейчас Фил едва сдерживается, чтобы не зарыдать. Вы от меня что-то скрываете?
— Кесси выходит замуж, — заявил Фил. Он снова превратился в веселого балагура. Из него получился бы отличный актер. — Так что мы с матерью прослезились от счастья.
Трейс скривился, будто нечаянно проглотил жука.
— Не морочь мне голову. Даже полный кретин не согласится взять эту дамочку в жены.
— Представь себе, такой кретин нашелся, — сказал Фил и сам прыснул от смеха. — Прости, Кесси. Не могу больше врать…
— А идите вы… — Кесси прошла мимо Трейса, не удостоив его взглядом.
Ей ужасно хотелось уехать отсюда, но она не могла себе этого позволить. Пришлось бы объясняться с матерью, а хуже этого ничего и быть не могло.
К счастью, вскоре все присутствующие приступили к трапезе, и Кесси перестала бояться, что Трейс пристанет к ней с расспросами. Она нарочно выбрала место подальше от него — уселась под большой яблоней. Однако не успела Кесси насладиться вкусом горячих сочных сарделек, как Трейс появился рядом.
— Подвинься-ка, обжора, — сказал он, прислоняя трость к стволу дерева.
— Здесь полно свободных мест, Трейс. В твоем распоряжении весь сад.
— Вряд ли садом можно назвать место, где растут всего три дерева.
— Твоя мать, сколько я себя помню, всегда называла ваш задний двор садом. Кто я такая, чтобы с ней спорить?
— Я, кажется, попросил тебя подвинуться.
— Я, кажется, тебе отказала.
Трейс все равно опустился на землю рядом с Кесси и поставил тарелку, которую держал в руках, себе на колени.
— Мне не нужно твое разрешение. Это и мой трехяблоневый сад. А где твои поклонники, Скарлетт? — спросил он. — Их отпугнул твой дурной характер?
— Нет, твоя мерзкая рожа.
— Фи, как некультурно!
— Не вижу смысла миндальничать с тобой. — Кесси попыталась встать, но Трейс схватил ее за руку и усадил на место.
— Наши родители наблюдают за нами. Если ты сейчас сбежишь, твоя мать найдет тебя и будет полтора часа рассказывать о том, как плохо ты поступила, оставив меня, несчастного калеку, в одиночестве. А моя мать проделает то же самое со мной. С той лишь разницей, что тебя она назовет милочкой и красавицей. Так что лучше уж потерпи немного и побудь подле меня. Возможно, тогда от нас отстанут на месяц-другой.
— Сомневаюсь. Чем дольше я нахожусь в твоем обществе, тем хуже для меня. Моя мать решит, что я внезапно прониклась к тебе симпатией, и опять начнет строить планы. Я не намерена подпитывать ее нездоровые фантазии.
— По-моему, нам с тобой нужно пожениться, — сказал Трейс, накалывая сардельку на вилку.
— Что? — Кесси посмотрела на него как на сумасшедшего.
— Иначе от нас не отвяжутся. Меня обрабатывают на твой счет не меньше, чем тебя.
— Найди ты уже себе постоянную подружку, — посоветовала Кесси, отставив в сторону свою тарелку: аппетит почему-то пропал. — И на ней женись. А в мою сторону даже смотреть не смей.
— Ой, Кесси, не задавайся. — Он презрительно фыркнул. — Надеюсь, ты не всерьез приняла мои слова? Я бы не женился на тебе, даже если бы к моему виску приставили дуло пистолета.
— Я ненавижу тебя, Трейс. Ты знаешь об этом? — равнодушно произнесла она, будто они разговаривали о погоде.