Меняя место жительства, Чернядьев рассчитывал на судебную волокиту: могли пройти годы, прежде чем ему вручили бы судебную повестку. Действительность опрокинула, однако, все расчеты Чернядьева. Мой поверенный узнал о точном часе его отъезда из города и, не добившись никаких результатов в полиции относительно вручения повестки Чернядьеву до его выезда, обратился лично к губернатору с просьбой о законной защите моих интересов. Губернатор вызвал полицейского пристава и приказал ему немедленно отправиться с моим поверенным к Чернядьеву и вручить последнему повестку. Повестка была вручена в тот момент, когда он с семьей на экипажах уже выезжал со двора. Причитающиеся с него деньги Чернядьев уплатил немедленно и, раздосадованный своей неудачей, оскорбленный всем происшедшим, покинул Томск.
Скажу несколько слов о Немчинове. Он, верно, родился в счастливой рубашке: за что бы он ни брался, все давало в конце концов доход, все росло и приумножалось. Он был одним из крупнейших миллионеров во всей Сибири. Не покидал его успех и в семейной жизни: он имел счастье быть отцом одиннадцати дочерей. Единственный сын его был, к сожалению, умственно недоразвит от рождения. Дочери в девушках не засиживались; да и как было им не найти женихов, если за каждой из них давался в приданое один миллион золотых российских рублей!
Как только завод был сдан в аренду, я всецело отдался золотопромышленной деятельности. Впервые, на двадцатом году своей жизни, я заарендовал у бывшего уральского богача, жителя Невьянского завода, Петра Евдокимовича Богомолова, прииск Солгонский, по притоку Белого Уюса, в ачинской тайге. Сдать прииск в аренду Богомолова вынудили следующие неблагоприятно сложившиеся для него обстоятельства. П. Е. Богомолов, отец двоих серьезных, ставших уже на собственные ноги сыновей, имел почти монопольную торговлю железом. Покупая железо и железные изделия на уральских заводах, он транспортировал их в центр Сибири, в Томск, где располагались принадлежавшие ему вместительные склады. Со складов товар расходился по другим городам, селам и золотым приискам. Ничто, казалось, не могло поколебать благоденствия семьи Богомоловых, ее прочного независимого материального положения.
Гром грянул с ясного неба. Один из сыновей, Иван, увлекся золотопромышленностью, не в меру зарвался и потерял в результате миллион рублей. Второй сын, Михаил, жил постоянно в Томске и руководил продажей железа, одновременно управляя богатыми золотом Солгонскими приисками, которые приносили в год минимум 50 тысяч рублей чистой прибыли. К числу многочисленных функций Томской конторы Богомолова относился также взнос подесятинной подати — несколько сот рублей в год. В один роковой для них год Михаил Богомолов, по обыкновению, внес эту подать. Квитанцию о взносе ее следовало представить, к определенному сроку, окружному инженеру, ведающему горными делами. В конторе забыли отослать квитанцию по назначению, и, согласно закону, прииск был зачислен в казну.
Управляющий прииском, ничего не подозревая, затратил за зиму несколько десятков тысяч рублей на обстановку прииска. Добыча россыпного золота начиналась с мая месяца. В начале мая на прииск приехал окружной инженер, вызвал управляющего и обратился к нему с вопросом:
— Что вы, уважаемый, тут изволите делать?
— Как что? Приступили вот, по обыкновению, к добыче золота.
— Ах, значит, вы приступили к добыче золота? Так-так. А знаете ли вы, что за эту самую добычу вас следует, как хищников, отдать под суд?
Дальше инженер объяснил изумленному управляющему, что, вследствие несоблюдения законных формальностей, прииск зачислен в казну и предназначается к продаже с торгов. Работы были немедленно приостановлены, 150 рабочих, привезенных на прииск, пришлось уволить. Убытки по ликвидации работ выразились в сумме не менее 50 тысяч рублей. Начался суд. Более четырех лет бездействовал прииск. Богомоловы тяжбу выиграли, но окончательно разорились, и над делами их была назначена администрация.
С Михаилом Петровичем Богомоловым мы были добрыми знакомыми. Заручившись протекцией со стороны Михаила Петровича, я поехал на Урал, в Невьянский завод, к его отцу, и взял у него в аренду его Солгонский прииск. Вначале дела мои пошли удачно: на добычу золота первые три года жаловаться не приходилось. Но спустя три года запас золота иссяк: не выработанная Богомоловыми площадь с запасом золота была невелика. Первоначальный успех воодушевил меня. Во мне крепла уверенность, что мне удастся найти золотые россыпи, которые обогатят меня. Я с увлечением предался этому делу: приобретал прииска в собственность, брал их в аренду, производил разведки новых золотоносных площадей в различных районах ачинской, минусинской и мариинской тайги, но все напрасно. Мои старания успехом не увенчались, и я решил перенести свою деятельность в другие места.