Начало девятого. Девочка притоптывает ногой. Карлицы степенно исследуют Хозяйку мерными верёвочками с узелками, обворачивают один слой ткани за другим, сметывают всё наживую. Надоеда молча стоит в углу. Духота.
- Я устала, давайте продолжим завтра.
Швеи со всем почтением выслушали просьбу-приказ, но молча продолжили ритуал: есть вещи в Лесу древнее Хранительницы.
Жужжание - откуда-то взялась муха. Бесцеремонная, она летала от фигуры к фигуре, пыталась подлезть под пальцы и осмотреть первой будущее парадное одеяние. Девочка схватила нахалку и сжала кулак, панцирь мухи захрустел. Швеи подняли головы в чепцах - не из-за звука, конечно, его никто кроме девочки не слышал, - а от резкого, нервного взмаха, но тут же продолжили своё колдовство. Девочка выдохнула, извинилась мысленно перед мухой и разжала ладонь. Муха, живая и невредимая, улетела прочь. До девяти вечера оставалось двадцать минут.
Она успела. То ли портнихи сжалились, то ли и вправду закончили на этот раз, но уже в девять ноль одну Девочка была у Яблони и доставала из-под корня полупрозрачный свёрток. Гостья привезла и клеёнку, и батарейки. Клеёнка Девочке не нравилась, какая-то мёртвая. Не сказать, что батарейки были живыми, но им, железякам, так и полагается. Тем более что они нужны для приёмника. Клеёнка тоже, конечно, нужна, но... Впрочем, отрицать пользу клеёнки Хранительница не могла. И в этом суть людей: всё у них хоть и мёртвое, но полезное.
Радиоприёмник сразу проснулся от щелчка кнопки, заиграла заставка передачи.
Она и правда успела.
Звуки выпрыгивали из динамика и, плавно раскачиваясь, разбредались по поляне, устраивались в ветвях Яблони. Девочка села, привалившись спиной к стволу, и погрузилась в спектакль. Над её головой в ветку вцепился любопытный снегирь, силясь понять, про что рассказывала коробка. Вокруг Хранительницы начал подтаивать снег, воздух посырел, как весной, а снежные покровы Яблони вдруг стали напоминать цветы. Будто вернулись старые-добрые времена.
***
Гостья приехала! Девочка изо всех сил делала вид, что не заметила, как она появилась на полянке, и старательно заглаживала бока снеговика. Гулкий удар по маске, сдвинутой набок, - и Девочка носом воткнулась в своё творение, а по поляне разнёсся победный крик. За первым снежком последовал второй, третий, четвёртый: Гостья и не думала останавливаться. Под таким градом Хранительница не могла ничем ответить. Её провели! Уже не обращая внимания на удары, она подняла руки к небу и смахнула ветром с деревьев снег. В один миг вместо девушки вырос огромный сугроб - только оранжевая варежка торчала.
Снег забрался за шиворот, спрятался в волосах, налип на платье с маской, и Хранительница неспешно приводила себя в порядок. Только закончив, она заметила, что никто не вылез из сугроба, и варежка как торчала, так и торчит. Сколько прошло: полминуты, минута? Не больше ведь!.. И свет померк. Вокруг была уже не поляна, полная солнечных зайчиков, а ночная чаща. И тени травили девочку словно дичь. Видение исчезло, как только она оказалась у сугроба. Она вместе с ветром разгребала снег, рыла ладонями, лишь бы быстрее справиться. Сначала показалась красная шапка, затем глаза, нос и рот, девушка захлебнулась кашлем, выплёвывая снежные комья. Когда Гостья, тяжело дыша, уже сидела на остатках сугроба, она набрала воздух, явно для яростной отповеди, но не смогла ничего сказать. Девочка была бледной, одни глаза на лице, а в них только страх.
Через пять минут Гостья уже придирчиво осматривала снеговика, прикусив указательный палец в варежке.
- Экий он у тебя странный, - сказала она, не отнимая руки ото рта.
Снеговик напоминал грушу и был сделан из двух шаров: нижний - большой, больше, чем девочка могла обхватить, верхний поменьше, при этом голова так старательно прилажена к туловищу, что у снеговика вовсе не было шеи. Глаз, углубление размером с кулак, у снеговика красовался только один, второй - не успела сделать.
- Сама ты странная. - Девочка насупилась. - У нас все так делают!
- Ну, может и не странный, но меня в детстве учили по-другому, хочешь, покажу?
- Больно надо...
Гостья не стала спорить, но всё равно принялась лепить в стороне своего снеговика. Девочка поначалу старалась не обращать внимания, но Гостья заметила, что за ней подглядывают и, после того как скатала первый шар, зачем-то вытащила из нагрудного кармана морковь и положила на снег. Девочка хотела её взять, но Гостья, скатывая второй ком, сказала:
- Это не тебе.
- А зачем она тогда, если не мне?
Девушка ничего не ответила, только, обернувшись, ехидно улыбнулась.
- Эй!
- Вот помогла бы, быстрее и узнала. Мне как раз нужен третий шар.
Чтобы подогреть любопытство, Гостья достала вдобавок к моркови две большие чёрные пуговицы. 'Опять меня провели...' - подумала Хранительница. Любопытство победило вредность, и девочка, сопя, начала помогать.
Этот снеговик сначала девочке не понравился: три шара друг на друге, вытянутая сосулька или та же морковь, никакой основательности и надёжности её снеговиков. Но тут Гостья приладила на место носа морковь, глаз - пуговицы, осмотрела, махнула рукой и повязала свой алый шарф. И Хранительница согласилась: что-то в таких снеговиках есть. Так они и провели весь день: лепили снеговиков (Хранительница научила Гостью, как всё-таки правильно их делать), играли в снежки, прятки и смеялись. Когда день прогорел, Гостья попрощалась и отправилась домой, а Хранительница - к Яблоне.
Девочка шла и напевала лёгкую мелодию, которую недавно услышала по радио. Люди называют такую музыку 'джазом', хотя это был одновременно и вальс, да ещё какой-то Дэбби, но ей было всё равно, главное, что музыка милая и весёлая. И от неё веяло весной.