Я изучала Таза сквозь поднимающийся над чашкой пар. После первой встречи мне показалось, что мы сможем снова дружить, как будто последних двадцати лет и не было. Но его настороженный взгляд сказал мне, что я полная идиотка.
– Спасибо, – Таз улыбнулся камергеру, когда она подала ему чай.
Я заставила себя молчать. Добавив в чашку столько молока и сахара, что хватило бы на целый школьный класс, он выпил почти половину, а потом посмотрел на меня.
– Вы научились терпению, ваше величество, – сказал он с кривой улыбкой.
– Жизнь научила.
Я по-прежнему читала его, как открытую книгу. На его лице промелькнуло удивление – он пытался понять, шучу ли я.
– Вы арестовали моих людей, – сказал он.
– Я никого не арестовывала.
– Хорошо, моих людей арестовала полиция. Что вы предпримете по этому поводу?
Мне не нужно было смотреть на своих телохранителей, чтобы узнать их реакцию. Вздох Гиты оказался недостаточно тихим, а взгляд Зина пронзил воздух, как лазерный луч. Я поставила чашку и уставилась на Таза.
Повисла тяжелая тишина, но наконец он опустил глаза и пробормотал:
– Прошу прощения, ваше величество, я вышел за рамки приличий.
– Не повторяй этого. В Империи существуют законы, Тазерион. – Его имя прозвучало в моих устах совершенно ужасно. – Мы не хотим нарушать их и ухудшать ситуацию.
– Прошу прощения. Ваша мать велела бы расстрелять арестованных.
– Но я не моя мать. – Я встала с кресла и поставила чашку на каминную полку. Прижала обе ладони к темному камню. Пламя танцевало на поленьях, облизывая их края и обжигая. Одно полено скатилось вниз, рассыпая искры.
– Это очевидно. – Таз встал одновременно со мной. Отставив чай в сторону, он взглядом попросил у Зина одобрения и придвинулся к огню. – Все меняется. Иногда мы с этим не справляемся.
– И не говори. – я перевела на него взгляд. В его глазах таился намек на улыбку. – Почему ты не пошел со мной?
– Я очень хорошо помню твои слова. Ты сказала, что должна сделать это в одиночку. Что мне не нужно тратить свою жизнь, удовлетворяя твою жажду мести…
– И это правда, – буркнула я, – скорее всего, ты бы погиб. Как все остальные.
– Знаю. Сочувствую твоим потерям.
– Это в прошлом. – Я поворошила в камине кочергой. – Предпочитаю думать о будущем Индраны, а не лить слезы по былому. Эммори говорит, что Абрахам покинул столицу.
– Как я сказал позавчера, Апджа разделены. – Он снова оглянулся на моих телохранителей. – И еще кое-что. Смерть принцессы Церы очень сильно ударила по Абрахаму. Он не говорит об этом и, думаю, не скажет, но он любил твою сестру.
– Знаю, – я грустно улыбнулась.
«Таз, Атмика – их дочь?» – спросила я по смати, потому что спрашивать такое вслух опасно.
«Абрахам не признается, но, наверно, так и есть».
– Значит, главный теперь ты?
– С его полного одобрения, ваше величество, – ответил Таз. – Мы полагаем, что так будет лучше. – Его глаза говорили то же самое. – Я надеюсь, что сумею сплотить всех Апджа и добиться мира, которого мы все жаждем. Вероятно, вы хотите…
Хлопнула дверь, и в библиотеку вошел Эммори. Он резко бросил что-то Зину, от чего тот вздрогнул, но лицо Эммори оставалось бесстрастным. Он кивнул мне.
– Ваше величество.
– Эффектное появление, экам. – Я отпила чаю. – Что случилось?
– Шиван, отойди от императрицы.
Услышав тон Эммори, я нахмурилась. Таз послушно сделал шаг назад, улыбаясь при этом.
– Императрица сама пригласила меня.
– Императрица, которую ты хочешь свергнуть.
– Я хочу равенства, экам, и ничего больше. Несмотря на обстоятельства, которые привели ее на это место, я рад видеть ее на троне.
– Ваше величество, не слишком мудро с вашей стороны встречаться с этим человеком без дополнительных мер безопасности.
– Что, прости?
Все замерли. В комнате воцарилась тишина, не считая потрескивания огня, но я все же с трудом слышала Эммори – так сильно колотилось сердце. Я осторожно поставила чашку на каминную полку, перебирая возможные ответы.
– Тазерион, рада была тебя видеть. Спасибо за разговор. Увидимся завтра. Альба проводит тебя в твою комнату.
– Ваше величество. Экам. – Таз отвесил идеальный поклон и вышел.
– Остальные вон. Кроме тебя, – добавила я, потому что Эммори тоже собрался уходить. Когда Зин закрыл дверь, я скрестила руки на груди. – В следующий раз, когда захочешь что-то мне сказать, делай это без свидетелей или по закрытому каналу связи. Не смей ставить мои решения под сомнение в чужом присутствии. Ясно?
– Я забочусь о вашей безопасности.
– Черт тебя дери, Эммори, ты сомневаешься в моей компетентности! Это разные вещи. Я не идиотка, но когда ты так ведешь себя со мной перед лицом бунтовщиков, я кажусь идиоткой!