— Их только тридцать человек. Без малого, — сказал я Аканшу. — Но в наших условиях такой отрядец способен на многое.
— А если эти три десятка разбавить лучшими гладиаторами и так увеличить их число? Гладиаторы быстро обучатся.
— Не стоит. Это охотники, у них своя школа. Их группы не привыкли опекать новичков. Если им кто-то будет нужен, сообщат.
Помимо всего прочего, я приказал своим людям в ходе рейда по лесам посматривать по сторонам и, заметив необычных путешественников или какой-нибудь выход из подземного хода, сразу заняться находкой. Но целенаправленно тратить на это время не мог себе позволить. И, как ни ждал известия, так его и не дождался.
Ну и пожалуйста. В конце концов — разве меня колышет судьба Атейлера и его домочадцев? Да насрать мне на всю семью местного лорда! Отличиться было бы неплохо, но так-то по большому счёту… В этой операции я уже отличился, и нечего жадничать. Пусть император занимает себе голову и нервы поисками соперника. Я сделал всё, что должен был и что мог.
Мои отряды вскоре отозвали обратно к замку — как я узнал, Атейлер был наконец-то полностью захвачен. Правда, судя по тому, как мне передали эту новость, конец войны это не знаменовало. Значит, семейство всё же умотало из замка. А может, теперь нашёлся другой претендент? Иным дай только волю, они счастливы хоть на денёк провозгласить себя императором, а уж чем это обернётся на следующий день, их почему-то не интересует.
Теперь уже была возможность расквартироваться в замке. Химеру предстояло обеспечивать отряду питание, Аканшу и Ильсмину — следить за размещением, местом для отдыха, озаботиться сотней мелочей, но уж они-то справятся, опыта много. Мне же надлежало явиться в штаб и отчитываться по всем пунктам. Что ж… Пожалуй, не буду дожидаться, когда меня вызовут, явлюсь сам. Может быть, сумею узнать новости, подробности штурма.
Само собой, высшие чины заняли верхний дворец. Сколько я ни приглядывался, издалека гордость атейлерской твердыни выглядела по-прежнему безупречной. Даже галереи для стрелков вроде бы в полном комплекте, и нигде нет следов огня. Хотя вон, видна подпалина. И ещё одна. Хорошо выделяются на светлом фоне. Везде полно охраны, но меня пропустили без возражений. Первый внутренний дворик, который я увидел, показался мне тесным — так много было тут народу.
— Ага! — услышал я даже сквозь окруживший меня шум и, обернувшись, заметил Ниршава. Тот решительно оттолкнул с дороги гвардейца и направился ко мне. — Вижу! Живой, значит!
— Огорчён? — осведомился я, готовя усмешку.
— Как скажешь, так волосы дыбом встают. Лишь бы чего ляпнуть. Кстати, ты вовремя. Тебя, скорее всего, потребуют к Главнокомандующему. Он, кстати говоря, сейчас очень раздражён, — мой друг понизил голос: — Его величество выразил господину Лагрою большое неудовольствие по поводу того, что семейство мятежника Атейлера ускользнуло. Собственно, неудовольствие было выражено в такой резкой форме, что теперь господин Лагрой распекает всех подчинённых. Кого только может.
— Ясно. Оставшийся заряд сбрасывает. Значит, мне тоже достанется… Хорошо, что предупредил… Боец, приведи моего пластуна!
— Зачем тебе здесь пластун?
— Да незачем. Мне нужно кое-что из седельной сумки… Благодарю, можешь увести.
Я спрятал свиток в поясе и поспешил за посыльным, который от радости и облегчения, что не надо искать меня по всему замку, разулыбался и вёл себя чрезвычайно вежливо. Эта вежливость меня не обманула ни на мгновение. И особых иллюзий я не строил.
Верхний дворец был великолепен. Конечно, и в роскоши, и размерами своими он здорово уступал императорским дворцам или резиденции госпожи Солор, но именно эта скромность, пожалуй, и пришлась мне по вкусу. Всё-таки местную гигантоманию я никогда не понимал. А тут старинный дворец, пусть и построенный скорее как крепость, но очень красивый, в кольце мощных стен, с изысканной и строгой отделкой наличников, дверных проёмов, карнизов. У предков господина Атейлера очень хороший вкус, надо признать. И, уж наверное, комфортом себя не обижали.
Да, интерьеры могли восхитить даже самого взыскательного человека. Нельзя было определить, на каком же моменте, в каких деталях роскошь здесь претворялась в изысканность. Собственно, это никогда нельзя точно определить. Подобную грань можно лишь ощутить, и тот, кому это дано, способен создавать подлинные шедевры из того же, из чего человек с дурным вкусом может сотворить разве что наглый крикливый китч. Дешёвый, несмотря на золото и драгоценности.
Здесь ничего подобного я не увидел. Здесь явно когда-то поработал человек со вкусом, а последователи сумели сохранить и преумножить великолепие атейлерской резиденции. Правда, тем, кто сейчас занимал дворец, на его красоты явно было наплевать.
В одном из залов — похоже, местном парадном — меня и представили пред «светлые очи», которые на этот раз были красными от ярости, а может, и от страха. Бешенство, в которое с полутыка пришёл господин Главнокомандующий, ожидаемо расцвело. Но выплеснулось оно отнюдь не только на меня. И даже не столько на меня — уж слишком мелкой сошкой я был в глазах Лагроя.
Вокруг теснилось полным-полно людей, и не только людей нового Главнокомандующего. Господин Лагрой не снизошёл бы до того, чтобы бросать обвинения мне лично, он обращался словно бы и мимо меня, ко всем присутствующим, каждый из которых мог ожидать в свой адрес буквально любые обвинения, какие только способно было породить его негодование. Пожалуй, кроме людей Лагроя — эти-то спокойны. Да и любому разумному человеку ясно, куда целит новый глава Генштаба. В Аштию, конечно. Всегда в Аштию.
Обвинения же стали опасно приближаться к формулировке «невыполнение приказа», самому страшному обвинению, после которого с виновным можно уже делать всё, что угодно. Пора. Я запустил пальцы в пояс и вынул бумагу. Спешка ни к чему, лезть со своими возражениями — дело лишнее. Едва ли моё поведение сойдёт за типичное, поэтому есть шанс, что Лагрой заинтересуется моими манипуляциями с бумажкой.
Действительно, заинтересовался. Сперва покосился, потом оглядел меня и брезгливо (но в то же время с явным любопытством) бросил:
— Что там у тебя? Показывай.
— Прошу господина Главнокомандующего изволить ознакомиться, — злорадно ответил я, — с приказом, который был мною получен и по всем показателям полностью выполнен досрочно, — от последней выходки я всё-таки не удержался исключительно потому, что мою иронию тут просто некому было понимать. О, советское имперское прошлое, нескоро же ты отпустишь мой народ.
Руштеф раздражённо выдернул бумагу, просмотрел. Зло повёл оком в сторону Аштии.
— Кто из твоих людей отдавал этот приказ?
— Мои люди приказов на проведение боевых действий отрадам стремительного реагирования передать не успели, — спокойно отозвалась женщина. Держалась она с беспримерной выдержкой и безупречным спокойствием. Будто и не веяло на неё холодом от занесённого меча. — Когда приказ был подготовлен, отряд уже отбыл на выполнение…
— Кто? — господин Главнокомандующий обвёл взглядом залу.
Один из его офицеров сделал шаг вперёд. Он и сейчас ещё хранил уверенное выражение лица. Удастся ли перенаправить гнев Лагроя на его же собственного подчинённого? Вряд ли.
А хорошо бы…
— Почему вроде бы опытный командир такого особенного подразделения не озаботился предусмотреть необходимость выследить улизнувших мятежников? — Руштеф и теперь обращался к Аштии. — Почему не доложил штабу свои соображения?
— Пусть господин соблаговолит выслушать, — аккуратно влез я. — Я докладывал свои соображения на сей счёт.
— Кому же?
— Господину Абареху.
Так, удар без промаха. На такую величину, как Абарех, ближайший сподвижник императора, Лагрой и сейчас ещё не рискнёт хвост поднимать. Я осторожно покосился на мою высокую покровительницу. Спокойна, безмятежна. Либо всё идёт хорошо, либо выдержка не позволяет показать свои истинные чувства. Но как бы там ни было, будем продолжать ту игру, которую начали.