— Лийка, тебя бабка Ярина зовет! — пышногрудая Рима оглядела комнату с сморщила нос. — Фу, и как ты тут сидишь?
— А кто тебе разрешил сюда входить? — ледяной голос Лиассы заставил двоюродную сестру отступить на шаг.
— Дык… Бабка позвала, вот я и… — Рима явно смешалась.
— Ладно, идем, — смягчилась Лиасса и поднялась. Пролетевшие годы почти не сказались на ее внешности: все такая же тощая и плоская, как и два года назад, только ростом повыше. «Ровно мальчишка», — как говорила бабка, недовольно качая головой. «Зато по горам и болотам лазить ничего не мешает», — как всегда про себя возражала Лиасса, слыша эти слова.
Да, два года для нее пролетели незаметно, а вот бабка изрядно сдала: располнела и с трудом ходила, хотя все равно командовала всеми в доме. Девушка фыркнула, припомнив, как сильно она боялась грозную старуху пару лет назад. Хорошо, что ей удалось не выдать себя…
Известие о том, что Ярина будет учить ее грамоте, вызвало недовольство дядьки Фарда. Лиасса тогда подслушала их разговор…
— Мать, ты что?! На кое лихо ей грамота? Вон, одну уже выучила себе на голову!
— А на тое, что слаба я становлюсь! Помру, и девка неграмотной останется, а кто тогда зелья варить будет? И вообще, я ей слово дала, а я от своего слова ни разу не отступалась!
— Вот, бабушка Ярина, — угодливый голос двоюродной сестры прервал воспоминания.
— Вижу, а ты это что на себя напялила? — узловатый палец уперся в приоткрытую вырезом грудь Римы. — Оделась, ровно шлюха!
— А купцы бают, что в городах все так ходют! — мгновенно пойдя красными пятнами, возразила та.
— Да пущай они там хоть голые ходют, а ты быстро переоделась, коли не хочешь розог отведать!
Рима всхлипнула и убежала, а старуха повернулась к Лиассе:
— Так, все готово? Купцы на днях приедут!
— Да, теа Ярина, — ответила девушка.
— Ладно, тогда вот что… Тебе ужо шестнадцать, так что замуж пора. И не спорь, — брови сурово сдвинулись, — бабья наша доля такая: женой да матерью быть! Вот как купцов проводим, так и будем баять, кому тебя отдадим. Так что готовься, девка, скоро бабой станешь, — и Ярина рассмеялась неприятным визгливым смехом.
Лиасса молча поклонилась, стараясь скрыть злость в глазах. Так, значит? Решили мужем да дитем привязать? Не бывать тому! Вернувшись в пристройку, девушка села за стол и задумалась. Она давно догадывалась, что бабка захочет ее замуж отдать, и загодя готовилась — видать, судьба ей последовать маминой дорогой… Тем более что и магия у нее тоже есть…
Прошло несколько месяцев после похода в горы, волшебная штука в ее груди никак не проявляла себя, и девочка успокоилась, решив, что ничего с ней не случилось. Быстро пролетела осень, наступила зима, укутав округу ослепительно белым пушистым покрывалом. Снега было столько, что порой по утрам, выходя за калитку, можно было провалиться в него по колено. Речку сковало морозом, а крутой берег детвора приспособила вместо горки, спускаясь с нее на рогожках да старых корытах — это зрелище заставляло Лиассу вздыхать с завистью. И именно здесь впервые проснулась ее магия…
Как-то раз Лиасса шла мимо берега и услышала тихий плач. Подойдя, она увидела четырехлетнюю Динку, дочку местного кузнеца — сидя на снегу рядом с какой-то деревяшкой, та горько плакала, размазывая слезы по щекам.
— Динка, что случилось? — присела она на корточки рядом с малышкой.
— Больно ножку, — всхлипывая, ответила та.
— Давай-ка я посмотрю, может помогу, меня ж Ярина учила. Ты чего тут одна? — аккуратно высвобождая ногу девочки, придавленную деревяшкой, спросила Лиасса.
— А меня никто не берет кататься, бают, маленькая, а мне так хотелось… Ой, мамоньки, больно-то как!
Лиасса ахнула. Бедненькая, ножка-то сломана! Ей вдруг стало безумно жаль эту славную, похожую на куклу малышку. И вообще ей нравились маленькие детки: они никогда ее не дразнили, наоборот, тянулись к ней, а иногда даже доверчиво делились с ней своими крохотными секретами.
— Потерпи, Диночка, — ласково шепнула она, — сейчас поправим, зашепчем, станет получше…
Желание помочь было таким сильным, что она вдруг почувствовала, как в груди загорается что-то теплое, а потом это тепло перешло в ладошку, которой она гладила ножку девочки. Словно кто-то взял ее за руку и сказал, что делать: она аккуратно задрала штанишки и коснулась места перелома рукой, шепча утешения всхлипывающей Динке, и вдруг ощутила, как встала на место и срослась кость. Ахнув, она недоверчиво провела по ноге малышки — целая! Но как?! Динка подняла на нее глаза и прошептала: